— Хотите чаю? Мне кажется, вы совсем продрогли, — спросил Федоров.
Не дожидаясь ответа, он достал из рюкзака термос и две металлические походные кружки. Набор был не из дешевых, особенно кружки — с двойными стенками, чтобы не обжигать руки и плотными крышками из термостойкой резины. Федоров разлил чай и протянул кружку девушке.
— Спасибо, — сказала она и стала пить.
Федоров внимательно смотрел на нее, пытаясь угадать, понравился ей чай или нет. Но, сделав несколько глотков, немного успокоившись и ничего не сказав про чай, девушка повернулась к Федорову, очевидно, ожидая какого-то ответа от него.
В глубине души он надеялся, что салфеток и участливого слушания будет достаточно. Обычно ведь так и бывает: поревела, посморкалась, обматерила обидчиков и успокоилась. Похоже, это был не тот случай. Рыжекудрая ревунья всерьез хотела, чтобы ей растолковали, кто из них двоих виноват: ее парень, потому что танцевал при ней с одноклассницами, или она, потому что зря приревновала?
Федоров понимал, что в двух словах ситуацию не объяснить. Он немного помолчал, раздумывая, с какой стороны зайти, и решил разузнать чуть побольше:
— Вас, кажется, Настя зовут?
— Да, а вас?
— Федоров… простите, Андрей Палыч.
— Давно вы знакомы с вашим парнем?
— С Костей? Послезавтра год будет, как мы вместе. А знакомы три, с первого курса.
— И что, он все время вот так с другими обжимается?
Девушка задумалась, видимо, перебирая в памяти эпизоды их с Костей отношений.
— То есть я все-таки ревнивая дура? — вдруг выпалила она, и ее глаза снова покраснели и увлажнились.
— Нет, нет, я вовсе не это хотел сказать, — поспешил успокоить ее мужчина. — Тут все несколько сложнее. Дело не в самих поступках, а, скорее… как бы это сказать?.. в градусах… в оценках…
— То есть?
Федоров отхлебнул чая и еще раз посмотрел на собеседницу в надежде на то, что она все-таки скажет что-нибудь про его напиток, и он легко переведет тему разговора, расскажет про рецепты, особенности заварки… Но по взгляду собеседницы было понятно, что интересует ее вовсе не чай.
— Он, конечно, не прав, — сказал, наконец, Федоров. — После вашего замечания он должен был все прекратить и извиниться.
— Он специально не прекратил, чтоб мне больно было!
— Скорее всего, да… Но не совсем в том смысле, в каком вы думаете…
— А в каком это еще может быть смысле?
— Видите ли, Настя, ревность — довольно сложное чувство. В каких-то ситуациях она воспринимается как неоправданное нападение и создает массу проблем, а в каких-то она вполне уместна, потому что защищает нас от посягательств на наши границы. Ваш Костя пока не понимает этой разницы и думает, что любая ревность — это нападение, оскорбление недоверием.
Настя опустила голову и снова задумалась. Федоров заметил, как несколько слезинок упали в кружку. Он чуть улыбнулся, подумав, что такого ингредиента в его чае еще не было.
— Но вы же как-то понимаете эту разницу? — спросила Настя.
— Думаю, да, но… если бы вы знали, слезами скольких девушек оплачено это мое понимание… — глубокомысленно произнес Федоров.
— А за его понимание должна платить я? — спросила девушка с раздражением.
— Пожалуй, да… Но ведь и он платит за ваше. Расскажите, как у вас все закончилось, на чем расстались?
— Ну… я… психанула… Влепила ему по морде и убежала…
— И, конечно, тоже при всех, я правильно понимаю?
— Да! А что я должна была делать, терпеть это все? — начала было распаляться Настя, встав со скамейки.
— Спокойно, спокойно, — усадил ее назад Федоров. — Влепила и влепила. А он что?
— Догнал меня. Я сказала, что он скотина и пусть идет к своим шалашовкам! Ушла… а он, не знаю… кажется, тоже домой пошел.
Федоров выждал небольшую паузу, рассчитывая, что Настя сама начнет догадываться. Но она не понимала и ждала развязки.
— Как думаете, он так вел себя действительно потому, что одноклассницы ему нравились больше, чем вы? Считаете это изменой?
— Наверное, нет… — немного подумав ответила Настя. — Просто очень обидно было…
— Обидно, понимаю. Но он-то уверен, что вы обвинили его чуть ли не в измене, или по крайней мере в намерении изменить, что, несомненно, оскорбило его до глубины души. Сильно сомневаюсь, что он собирался вам изменить. Иначе зачем бы он вас с собой взял, верно? Думаю, он сейчас дома тоже не прыгает от радости. Плачет вряд ли, но переживает не меньше вашего. Так что за ваш опыт вы платите оба.