«А Малицкий, кажется, был болен», — подумал. Надел носки, башмаки, закинул на спину рюкзак, спустился вниз и не спеша пошел по дороге вдоль рельсов. «Да, мне тогда было тридцать пять лет». […]
[По-видимому, задремал. Да. Наверняка задремал. Солнечные пятна лежали в новых местах, а Пес с упреком смотрел ему в глаза.]
— Уже идем.
[Сунул пачку газет в рюкзак. У калитки встретили Соседа с Горки.]
— Однако сухо.
— Слишком сухо. Хотя в горах шел дождь.
— Вот именно. А был год, когда я ни разу шланга не вытащил, так лило. Куда идете?
— Несу Огороднику газеты.
— Огородник в больнице. Но там Вальдек.
— Что случилось?
— Ничего особенного. Аппендицит. Приятный свежий денек, в горах шел дождь. А, вы говорили.
— Извините. Телефон.
— Не возвращайтесь. Это, наверно, моя жена. Ждет таблетки. Голова у нее болит. Я побежал.
[Пес пропустил машину с надписью РУБАШКИ&МУНДИРЫ, перебежал дорогу и утонул в высокой траве, которой зарос ров, тянувшийся между обочиной и магистралью. Он всегда так делал, когда они из калитки сворачивали направо, когда не шли на реку. Потом ждал его у ларька Огородника. Перед магазином стояли на коленях две нищенки.]
— Вы ей не давайте. Сука драная. Пришла пять минут назад и хочет сразу заработать. Я тут два часа торчу, колен не чую. И ничего. Мне дайте.
[Перед школой, на подмуровке ограды сидел Янек. По школьной спортплощадке носились ребятишки.]
— Мое поцтение.
— Нет урока?
— Витекова зена поехала на уколы. Оцень болезненные. Ёз был бесеный. Приятный свезый денек, в горах сол доздь. Куда идес?
— К Огороднику.
— Он тозе в больнице.
— Знаю, знаю. Спасибо за программу. Действует.
— Долзна действовать. … Старуска возврасцается в понедельник.
— Знаю, знаю.
[Около ларька, под рекламным шитом, наподобие палатки расставленным на тротуаре, сидел Пес. Как будто читал рекламу: ПРОДОВОЛЬСТВЕННЫЙ ЛАРЕК: ОВОЩИ, ФРУКТЫ, НАПИТКИ, ТЕТРАДИ, ТЕПЛОЕ МОРОЖЕНОЕ, ХЛЕБОБУЛОЧНЫЕ ИЗДЕЛИЯ, СЛАДОСТИ, МОЛОЧНЫЕ ПРОДУКТЫ.
Заместитель Огородника поблагодарил за газеты надлежащим жестом. Он был немой от рождения. Только слышал.]
— Оставлю Пса и рюкзак.
[Вальдек кивнул.
Вышел из ларька. Вдруг почувствовал, что должен обязательно навестить могилу на приморском кладбище. Через двадцать минут вошел в ворота. Никого. Такая пора, такой день. За кованой калиткой стоял нищий с шапкой наготове. Пошел по центральной аллее. На плите лежали венки и цветы с последних похорон (Мария Поляк, 78 лет, † 2004), Капелька, дочь Адама, Адам был братом его отца. Достал листок (у него всегда был при себе листок) и записал на нем остальных: Антоний Малицкий † 1936 (отец отца и Адама, его он, понятно, никогда не видел), Адам Малицкий 1896–1949, Александр Орловский 1981–1996 (сын Тересы, дочки Капельки, погиб в автомобильной катастрофе), Эугениуш Поляк 1908–1999 (муж Капельки, папа Тересы, дедушка Александра). Зажег лампадку, которую купил у входа, перекрестился, пошел в сторону калитки, бросил нищему в шапку несколько грошей и двинулся в обратный путь.
Пес сидел на том же месте. Зашел в ларек за рюкзаком. Вальдек протянул ему старую накладную: Приятный свежий денек, в горах шел дождь — было написано красной авторучкой на обороте. Пошли налево. Пес выбрал другой путь. Будет ждать у калитки. На подмуровке школьной ограды не сидел Янек. Спортплощадка опустела. Перед магазином не стояли на коленях нищенки. Вошел внутрь. Витек за прилавком, перед прилавком три женщины. Поздоровался кивком, снял рюкзак и сел в белое пластиковое кресло у шкафа с напитками. Вокруг желтого стола стояли еще четыре кресла. Красное, зеленое, синее, коричневое. Достал очень холодную банку пива. Прислушался.
Первая женщина:]
— Мне колбасы.
— Сколько?
— Круг.
— Целиком?
— Это как?
— Не резать?
— Да.
[Витек ему подмигнул. Вторая женщина:]
— Мороженое.
— С собой или на месте?
— Съем и буду уебывать.