— Слушаю.
— Мачек? — услышал на удивление приятный женский голос.
— Да.
— Почему ты не принес маме цветов?
— Чьей?
— Нашей.
— У меня нет цветов, нет мамы, папы тоже нет. Ошибка.
— Мачек?
— Да.
— Это не ты?
— Я. Не тот.
— Простите. Поразительно, голос, имя. Простите.
— Почему цветы?
— День рождения.
— Сколько лет?
— Восемьдесят девять.
— Как вас зовут?
— Эльжбета.
— Как мою сестру.
— Поразительно.
— Поразительно.
— Простите.
— Ваш голос.
— Что?
— Нет, ничего. Кто такой Мачек?
— Брат. Ваш голос.
— Что?
— Нет, ничего. Простите. До свидания.
— До свидания.
[Положил трубку. Сел за компьютер и записал разговор в папку «Всё». Еще кое-что записал. Написал. Закончил около полуночи. Душ, стакан молока.]
— А теперь послушаем диск, — пробормотал.
[Сел в кресло. Первые такты его ошеломили. Пса тоже — он спрыгнул с дивана, сел на полу и начал душераздирающе выть. Ничего подобного еще слышать не приходилось. Отчаяние в чистом виде. Вскочил стремительно и выключил музыку.]
— Прости, — сказал Псу. — Больше никогда.
[Разломал диск на четыре части. Швырнул серебряные клинышки в корзину. Не мог успокоиться. Закурил. Пес лежал на полу. Дрожал. Через минуту прыгнул на кресло и зарылся в одеяльце. Повизгивал. «Блядь. Мать вашу… Мать вашу так и эдак». Ходил по кухне. Сел. Взял бутылку вина. Поднес к губам. Выпил. Пустую отставил. Тут же открыл другую. Replay. Встал. Лег на диван. Под одеяльцем было тихо. Закрыл глаза. Заснул. Кажется, заснул.]
12. Воскресенье
[Проснулся на рассвете. Кажется, спал. На заре. Хороший свет. Рано. На диване лежал мужик и пялился в потолок. Видел себя. На кресле лежало одеяльце. Видел его. Слегка дрожащее. Одеяльце. Полные мисочки. Нетронутые. Вода, корм. Шшшшшшш. Принтер. Пускай печатает. Телефон. Вальдек заговорил. Пускай звонит. Перестал. Птицы. Вертолет. Поезд. Второй. В другую сторону. Машины? Еще нет. Слишком рано. Воскресенье. Затопека не слыхать. Dibre buty. Хорошие туфли. А ноги? Бесшумные, мягонькие. Сапоги-тихоходы. Пялился в потолок. В горле пересохло. Лучше всего вода с лимоном и сахаром. Или молоко. Ночью будет гроза. Скиснет. Влажная подушечка-думка. В одежде? Сандалии? Красивые носки. Сандалии и носки. Плюс костюм. Хорошее название. Не носки. Бандана? А. Да. Кап, кап, кап. Из ванной. Колено. Янек. Француз. Муха. Вторая, третья, четвертая. Четыре. Тр, гл, тр, гл, зууууу. Птица. Так громко? Да нет, вряд ли. Нет. Провода поют. Бензопила. Сосед с Горки заготавливает топливо в камин. Для камина? Дрова, щепки. Ладно, ладно — чурбачки. Летом? На зиму. Нет. Косилка. Косит. В воскресенье? Католик? Ну и что? Сушь. Приятный свежий денек, в горах шел дождь. В горах шел дождь. Старушка пошла. Янек нарисовал горы. Одеяло? Жарко. На пол. Долой постель. Постель к черту. Изжога. Сода? Фу. Ни за что на свете. Рыба поплыл. Лысая в Албании. Витек. Богатей раздает. Сполз с дивана. Бах во весь рост — зацепился за одеяло. На четвереньки. Вертикально. Руки на краю столешницы. Столешница стола. Ванная. Ваннааааааая. Гейпапарара.]
— Прости, — сказал одеяльцу. — Больше никогда.
[В ванной запах кислой капусты боролся с запахом маринованных огурцов. Ничья. Сел по-турецки под душем. Прошел весь цикл. Сколько позволил водонагреватель. От очень горячего до холодного. Через пятнадцать минут встал. Лучше, гораздо лучше. В тысячу раз лучше. Футболка, брюки, босиком. Робкое желание выпить кофе. Кофе. Между глотками зазвонил телефон. Сосед с Горки.]
— Я звонил.
— Да. Я был в ванной.
— Воскресенье.
— Да.
— Пойдете во второй бар?
— Да.
— Можно, я вас провожу? Хочу поговорить.
— Да.
— Когда?
— Полвторого.
— Жду у калитки. Да?
— Да.
[Подошел к принтеру (коли уж встал). От Злющего.]