— Вклюци.
[Нажал темно-зеленый штырек. Лампочка вспыхнула на удивление ярко.]
— Уменьси свет. Покрути вправо.
[Покрутил.]
— Есце цуть-цуть.
[Свет плавно угасал. В какой-то момент в лампочке возникло лицо Янека. Цветное фото из автомата.]
— Боже. Потрясающе. Как ты засунул фотографию в лампочку?
— Признаюсь, тязело было. Не сказу, сто просце простого. Но получилось. Мезду нами: это фокус.
— Вижу. Потрясающе. Спасибо. Забираю.
[Отнес сувенир в большую комнату. Поставил на стол рядом с зубной щеткой.]
— Книзки какие-нибудь забираес?
[Книжки? С полки над диваном вытащил всякую всячину. Раскрыл наугад.]
[…] Он любил белые полотенца, но только чтоб на них были коричневые аппликации; приняв душ, старательно вытирал уши указательным пальцем, засунутым под темную нашлепку: тогда на белой ткани наверняка не останется ржавых пятнышек — следов выковырнутой из ушной раковины бурой липкой серы. […]
[Поставил книжку на место.]
— Нет, не забираю.
[Подошел к компьютеру. На принтере белело сообщение.]
Все рушится. А ты? Душа нараспашку.
[Ответил немедленно.]
Это не ко мне. Передам Янеку. Отбой.
[Сел за компьютер. Вставил куда полагается флешку и перенес на нее папку «Всё». Вынул флешку. Спрятал в предназначенную для нее коробочку и положил на стол в большой комнате рядом с зубной щеткой и сувениром. Вернулся к принтеру, снял сообщение, сунул в коробку, где хранил сообщения, а коробку поставил на стол в большой комнате рядом с зубной щеткой, сувениром и флешкой. «Все рушится. А ты: душа нараспашку», — пробормотал.]
— Ты сто-то сказал?
— Нет, нет. Ничего.
— Мацек?
— Да.
— Я буду тут зыть?
— Мы же договорились.
— Вроде да. Мне как-то неловко. Вот так, просто?
— Так, просто. Живи.
— Будес мной доволен. Увидис. Доволен и горд. Меня узасно тянет к новой зизни. Внутри так и клокоцет.
— Все рушится. А ты? Душа нараспашку.
— Русытся? Ницего не русытся. Скорее строится.
— Да, да. Это Анджей прислал такое сообщение.
— Тебе?
— Тебе.
— А поцему спрятал в коробку?
— Я же тебе передал. А спрятал, чтобы был полный комплект.
[Из другой коробки, с записками от Лысой и Витека, вынул стопку листочков всевозможных цветов и размеров. Положил в коробку с сообщениями от Анджея. Зазвонил телефон.]
— Янек, подойди.
[Янек подошел.]
— Привет, дядя. Я тозе рад. Да. Нет. Хоросо. Завтра поговорим.
[Положил трубку.]
— Кто?
— Дядя. Сосед с Горки.
— Дядя?
— Брат отца. Ницего вазного.
[ «Да. Вот уж кого не назовешь специалистом по бестактностям», — подумал и подошел к шкафу.]
— Мацек, узе мозно сто-то записать в компьютере?
— Да.
[Достал из шкафа стопку футболок. Засунул в полотняную сумку, добавил две кучки белья. Положил сумку на стол в большой комнате рядом с зубной щеткой, сувениром, флешкой и коробкой.]
— Мацек?
— Да.
— Посмотри. Вот такая фраза.
Если в начале рассказа появляется лопата, то в конце ею наверняка воспользуются, чтобы вырыть яму.
[Прочитал на экране.]
— Янек?
— Да.
— Пишешь ты нормально. Хорошо. А говоришь плохо.
— Да. А как зе инаце? Это соверсенно разные весци.
— Да. Нет. Дурацкий вопрос.
— Дурацкий. Завтрак?
— Что? Завтрак дурацкий?
— Вопрос. Ясно, сто не яисница. Я позарю с луком и помидорами.
[Пожарил. Съели. Закурил. Янек пошел наверх. Пушка не шелохнулась. Завернул в льняную тряпочку нож, вилку, большую ложку, ложку поменьше, маленькую ложечку, совсем маленькую (для яиц) и рюмочку, тоже для яиц. Положил сверток на стол в большой комнате рядом с зубной щеткой, сувениром, флешкой, коробкой и сумкой. Вернулся в кухню. Снял со стены картинку. Графика. Подарок от Лысой. Привезла из Исландии. Под светло-голубым прямоугольником подпись: Анна-Лиза Вод — «А мне начхать» (акварель). Отнес картинку в большую комнату и положил на стол рядом с зубной щеткой, сувениром, флешкой, коробкой, сумкой и свертком.]
— Я пока буду спать на диване. Наверху узасная духота, — сказал Янек с порога.