Над плечом Оллина подпрыгивает советник Клаус.
— Но сперва — тыквы! — выкрикивает он.
— Ры-ы-ыба, — скрипит Бактус где-то позади них.
— Позволю заметить, вы обещали мне первому…
— Да быть такого не могло, поскольку важнее всего мой доклад!
— Установленный порядок…
— Принц дал мне слово!..
— Советник Фланн, — решительно говорю я. — Назначаю вас главным в моё отсутствие.
— Какое отсутствие? — оторопело спрашивает он.
— Какое отсутствие? — интересуется и Гилберт.
Я толкаю Гилберта внутрь кареты, запрыгиваю сам и кричу, прежде чем захлопываю дверцу:
— Карбри, трогай! В путь, живо!
Застоявшиеся кони рвут с места, карета со скрипом поворачивает, окатывая Фланна снежной кашей с головы до ног. Мы выезжаем за ворота, и крики советников утихают вдали. Я чувствую себя таким свободным, каким не был уже давно, и радостно смеюсь.
— Это всё чудесно, — раздаётся недовольный голос Тилли, — но вы мне все ноги отдавили. Живо сядьте как полагается!
Глава 4. Никаких сомнений, я уже в пути
Вскоре мы выезжаем за окраину города.
— Сильвер, ты далеко ли собрался? — интересуется Гилберт. — Сам же говорил, что королевство нельзя вот так просто бросить. Ты ведь даже толком не предупредил советников и не оставил им никаких указаний на время своего отсутствия!
— Фланн справится, — отмахиваюсь я. — Он всё ныл, что хочет заняться чем-то важным. Давайте-ка поглядим, что за припасы он приготовил. О-о-о, свежие пирожки, почти горячие! М-м-м!
— Сильвер, это нам в дорогу, — возмущается Гилберт. — Тилли, и ты туда же. Чем вы собираетесь питаться дальше? У нас ведь на пути даже не будет никаких трактиров и постоялых дворов.
— Да я могу несколько дней ничего не есть, если поем как следует, — говорю я и откусываю от четвёртого по счёту пирожка большой кусок.
— Сколько тебя знаю, никогда ты не мог и половины дня выдержать, — не унимается этот зануда.
Тилли хихикает, слушая нашу перепалку, но это не мешает ей уплетать пирожки один за другим. Наконец Гилберт не выдерживает, отнимает почти опустевший свёрток и прячет под сиденье. Затем он скрещивает руки на груди и глядит на нас с победным видом. Сам он съел всего один пирожок, и это учитывая, что даже толком и не завтракал.
— Эх, — зеваю я, — скучно. Чем бы заняться? Почищу-ка я сапоги. Гилберт, одолжи мне, пожалуйста, щётку.
— Какую щётку? — не понимает он. — Я летел сюда птицей и ничего с собой не прихватил.
— Ну вот эту, — говорю я, указывая на его усы.
Гилберт багровеет.
— Долго ещё будешь завидовать? — сердито говорит он. — Сам только и мечтаешь, чтобы борода отросла. Это не ты ли у меня спрашивал о заклинаниях, способных помочь такой беде?
— Так ты нашёл заклинание и решил испробовать сперва на себе? — спрашиваю я. — Плохо выглядит. Тогда я лучше обойдусь.
Гилберт пожимает плечами и отворачивается к окошку.
— Не желаю участвовать в подобном детском споре, — фыркает он.
— Эй, Гил, а хочешь услышать ещё одно мнение? — вкрадчиво спрашивает Тилли.
— Подозреваю, я буду ему не рад, — звучит угрюмый ответ.
— Я вот думаю, что усы — это очень хорошо. Пожалуй, что и сама бы от них не отказалась, — упорно продолжает Тилли.
— Да? А почему? — интересуется обрадованный Гилберт.
— Ну вот гляди, если вдруг ты проголодаешься, то можешь не дожидаться обеда, а просто смести крошки со своих усов — там их порядочно, хватит, чтобы перекусить. Очень у…
Дальше Тилли не договаривает, потому что сложно закончить речь, если тебя заткнули шарфом. Затем Гилберт сосредоточенно выбирает крошки из усов, пытаясь что-то разглядеть в слабом отражении оконного стекла.
Дальнейшее наше путешествие проходит довольно скучно.
Тилли вынимает из небольшого потрёпанного саквояжа, который она прихватила с собой, сперва чудовищно огромные очки, которые цепляет на нос, а затем — распухший альбом. Затем она принимается делать наброски карандашом, сердито ворча, когда карету трясёт или когда крепко уснувший Гилберт, сидящий между нами, наваливается на её плечо.
Однако ранние сумерки вынуждают Тилли прекратить работу. Она укутывается до ушей, поскольку стоящая у наших ног жаровня окончательно остыла, и тоже погружается в дремоту.
К ночи мы добираемся почти до границы с Первым королевством и устраиваемся под прикрытием Кремовых скал. Остаток пирожков Гилберт отдаёт Карбри — с одной стороны, это справедливо, ведь бедняга весь иззяб и провёл целый день в пути, правя каретой. С другой стороны, я могу умереть голодной смертью. Проклятый Фланн, даже провизию толком собрать не смог! Вот вернусь и прогоню его.