Без внутреннего, то есть без сознания в человеке, бытие для человека, как познание отсутствуют, о чем также размышляет Хайдеггер: «Когда рефлектируют над этим бытийным отношением (бытия в мире и к миру), ближайшей данностью в качестве того, что познается, оказывается сущее, именуемое природой. На этом сущем познание само не обнаруживается. Если оно вообще «есть», то принадлежит единственно тому сущему, которое познает. Но и в этом сущем, человеческой вещи, познание тоже не налично. Во всяком случае, оно не констатируемо извне так, как, скажем, телесные свойства. И вот поскольку познание принадлежит этому сущему, но не есть внешнее свойство, ему остается быть «внутри»» [4, с. 60].
Любое живое существо ощущает мир по-своему, в соответствии с имеющимися у него органами чувств. Это осознает Хайдеггер и задает вопрос о возможности субъективности мира: «Не есть ли «мир» просто бытийная черта присутствия? И тогда «ближайшим образом» у всякого присутствия свой мир? Не делается ли тогда «мир» чем-то субъективным? Как тогда должен быть возможен еще и «общий» мир, «в» котором мы все-таки существуем? И когда ставится вопрос о «мире», какой мир имеется в виду? Ни этот, ни тот, но мирность мира вообще. На каком пути застигнем мы этот феномен?» [4, с. 64].
Не ведая об истинной структуре мироздания, о "механизме" его функционирования, Хайдеггер не может ответить на последний вопрос, кроме как констатируя многозначность мира, его разные стороны, что само по себе является банальностью.
Знания о любом предмете невозможно получить в полном объеме, поскольку в него можно углубляться бесконечно. Так что истина для человека может иметь только сущностный характер на соответствующих порогах познания.
Однако истина зависит, но не от человека, как такового, а от его сознания, что далеко не одно и то же, так как сознание может существовать и без человеческого тела, поскольку тоже является материальным образованием, получая, тем не менее, в человеке органы чувств. Именно единое сознание через органы чувств каждого человека формирует его «настоящее», то есть весь человеческий мир.
Поэтому всё первоначально являющееся есть для человека отнюдь не соответствие знаний действительности, поскольку знаний пока никаких нет, но оно есть соответствие ощущениям после их обработки сознанием с появлением пространственно-временной меняющейся картинки жизни, или формируемое самим сознанием посредством ощущений носителя сознания при непосредственной поддержке единого сознания на основе пассивного в необратимой последовательности текущее «настоящее». Этот процесс характерен не только для человека, но и для любого живого существа, и он происходит автоматически, точнее, вне понимания его человеком.
Только данный процесс формирования «настоящего» любого живого существа можно считать основополагающей истиной существующего для всего живого сущего, точнее, его сущностью.
Но человек не останавливается, в отличие от остальных живых существ, на этой «картинке». Он, как сознающее себя существо с неизмеримыми потребностями и непреходящими стремлениями, желает узнать мир и улучшить свою жизнь, для чего ему волей-неволей приходится проникать в сущность вещей, «извлекая» из них на каждом уровне те или иные истины, естественно, относительные, или адекватные только для данного уровня. Проходя различные уровни в познании, сознающее себя существо расширяет тем самым собственный кругозор, определяет устойчивость в вещах и их порядке при различных условиях и меняет так или иначе собственную жизнь, и, стало быть, меняет собственное сознание.
Отчасти это понимал Гуссерль, но он не нашел лучшего решения, как только отнести полную истину к вневременному: «Никакая истина не есть факт, т.е. нечто определенное во времени. Истина, правда, может иметь значение, что существует вещь, имеется налицо состояние, совершается изменение и т. п., а сама истина выше всего временного, то есть не имеет смысла приписывать ей временное бытие, возникновение или уничтожение» [5, с. 80].
Однако вневременное есть бесконечное, вечное Единое, в котором потенциально находится всё, но проявляться это Единое может только во времени, а не само по себе. Поэтому данное соображение Гуссерля характеризует его как идеалиста, верящего в существование умопостигаемого, идеального, бесплотного, что можно отнести только к небытию или фантазиям религиозного сознания.