Я усмехнулся.
— Ну, как хочешь.
Она равнодушно посмотрела на меня. Я вспомнил слова Дестера о том, что любить ее было все равно, что любить мертвую.
— О'кей, можешь оставаться айсбергом, — сказал я, — есть и более важные дела. Мы должны раздобыть где-то денег.
Вот когда Элен ожила.
— Я не дам тебе ничего.
— Не будь дурой! Чтобы начать дело, нужны деньги. Я вкладываю в него свои две тысячи долларов. Ты тоже должна вложить в него сколько можешь. Сейчас я поеду в Сан-Франциско и продам «кадиллак».
— Это моя машина! Не смей ее трогать!
Я встал.
— Неужели тебе все нужно разжевать? Сегодня суббота и, возможно, за эти два дня ничего не произойдет. Но в понедельник кредиторы обязательно прослышат, что Дестер уже уволен, и тогда они все — в машинах, пешком, на велосипедах и на такси — ринутся сюда. Чем мы их встретим? Нам нужно будет убедить их, что у Дестера есть деньги. Для этого выберем из них двоих-троих самых въедливых и заплатим. Они разнесут об этом по городу, и если нам поверят, то остальные на время отстанут от нас. С сегодняшнего дня я становлюсь секретарем Дестера. Скажем, что ему предлагают работу на коммерческом телевидении. В данный момент он находится в Нью-Йорке, где оформляет это назначение. До его возвращения все дела веду я.
Элен изумленно посмотрела на меня.
— Тебе не поверят.
— Поверят. Ты ведь не видела меня в деле. Я же прирожденный коммивояжер. Я могу продать снег эскимосам. А тут я буду очень стараться! Но этот мой блеф должен быть подкреплен деньгами. Нужно иметь хотя бы шесть тысяч долларов. Если повезет, то за «кадиллак» я выручу две с половиной тысячи, да еще в придачу мои собственные две тысячи. Теперь ты должна раскошелиться.
Элен встала с постели.
— Откуда я знаю — а вдруг ты возьмешь деньги и удерешь?
— Неужели ты думаешь, что я променяю свою долю из страховки на кучу стекляшек?
В конце концов мне все-таки удалось вытянуть из нее кое-что из драгоценностей.
Я выехал в Сан-Франциско около семи утра. «Кадиллак» нельзя было продавать в Лос-Анжелесе. Это могло вызвать подозрения у кредиторов.
«Кадиллак» шел легко. Через несколько часов я добрался до Сан-Франциско. Я побывал у троих скупщиков машин прежде, чем мне дали за «кадиллак» настоящую цену. Ювелирные магазины были закрыты по случаю уикэнда, но я нашел ломбард и заложил драгоценности за полторы тысячи долларов. Правда, я надеялся на большее, но зато со временем их можно выкупить.
Теперь я располагал оборотным капиталом в пять тысяч шестьсот долларов.
В Лос-Анжелес я вернулся самолетом и домой приехал на такси.
Я вошел, когда часы били девять. Я ожидал встретить в доме Элен, но увидел толстого коротышку, сидевшего в кресле с сигарой во рту. На вид ему было лет пятьдесят и, судя по брюшку, выдававшемуся из-под жилета, он провел эти годы, потакая своим слабостям. На нем был дорогой костюм, ботинки ручной работы, черный атласный галстук украшала жемчужная булавка. С первого взгляда я понял, что передо мной один из кредиторов. Об этом говорил и стальной блеск его глаз, и широкая бодрая улыбка, такая же фальшивая, как ресницы у кинозвезды.
— Я жду мистера Дестера, — сказал он, вставая. — Миссис Дестер сказала, что сегодня он должен вернуться рано.
— Мистера Дестера вообще несколько дней не будет, — сказал я. — Меня зовут Глин Нэш, я его личный секретарь. Чем могу служить? В отсутствие мистера Дестера я веду его дела.
Толстяк нахмурился.
— Мне хотелось поговорить с мистером Дестером лично, — недовольно сказал он.
— О'кей, — сказал я, пожав плечами. — Назовите мне свое имя, дайте свой адрес, и когда мистер Дестер вернется, я сообщу ему о вас. Если у него будет время, я договорюсь о встрече.
— Вы говорите, он вернется в среду?
— Я не сказал, что в среду. Но по правде говоря, мне самому точно не известно, когда он вернется. Он сейчас очень занят. Мистер Дестер улетел в Нью-Йорк.
— В Нью-Йорк? — толстяк приподнял брови. — Тогда, я думаю, мне стоит все же представиться. Меня зовут Хаммерсток, — он улыбнулся, показав свои фальшивые зубы. — Торговля винами «Хаммерсток и Джад». Я пришел по поводу счета мистера Дестера.
Я понял, что это один из главных кредиторов, или если уж не главный, то самый надоедливый. Если мне удастся справиться с ним, то я смогу разделаться и с остальными.
— Вы говорите о счете мистера Дестера? — спросил я удивленно. — А в чем дело?
— Он слишком давно не оплачен, — сказал Хаммерсток, роясь в карманах. — Мы уже не раз писали мистеру Дестеру…
— Мистер Дестер слишком занят, чтобы думать о мелких счетах, — ответил я, подходя к столу и беря сигарету из пачки. — В чем дело? Ваша фирма испытывает недостаток в деньгах?