Красавица Дияла и сказала мужу о существовании Солы. Имени она не знала, да и знать не хотела, а спросила Аша так:
– Что за нищенка отирается возле нашего дворца?
Удивился Аш:
– Нищенка? У ворот дворца? Откуда? Стражники не пропускают таких даже к входу в наш сад. Ты, верно, ошиблась, дорогая.
– Нет, не ошиблась. Смотри!
И она потащила удивлённого Аша на галерею, что опоясывала женское крыло дворца. После смерти матери крыло это стояло закрытым, а при её жизни Аш ни ребёнком, ни юношей в эту часть покоев не заходил. От того и открывшийся сверху вид стал для него сюрпризом. Женское крыло дворца стояло на самой высокой части холма. Одна сторона смотрела на внутренний двор, где цвели розы, сверкали фонтаны и гуляли павлины, вторая – на море, что билось внизу у подножья крутой скалы. С торца же, где сейчас стоял молодой правитель с прекрасной Диялой, холм спускался к морю несколькими террасами. Стоявший ниже на такой же террасе домишко в окружении скромного сада открывался, как на ладони.
На крыльце домика сидела женская фигурка и смотрела в сторону моря.
– Милая, ну какая же она нищенка, если живёт в своём доме? Просто бедная женщина. Таких подданных у меня много. Сюда ей не добраться, обрыв достаточно крут. Тебя ей не увидеть и приставать к нам с глупыми просьбами у неё не получится. Чем она тебе мешает?
– Она поёт! Каждый вечер на закате она поёт. Вот, послушай!
Они замолчали, и Аш услышал, как звонкий голос выводит какую-то мелодию. На таком расстоянии слов было не разобрать, да и мелодию угадать сложно. Песня то затихала, то усиливалась, доносясь птичьей трелью до ушей правителя и его молодой жены.
– Дияла, дорогая, не понимаю, чем она тебе мешает? Павлины в моём саду кричат куда громе и противней, а это щебетанье можно не замечать.
Красавица Дияла раздражённо сверкнула глазами:
– Я не понимаю, почему она поёт так, словно счастлива. Эта замарашка одета хуже, чем последняя рабыня в твоём дворце, ест сухие корки, которыми побрезговала бы даже твоя собака, но при этом поёт!
– Хм! Действительно интересно…
Утром, едва взошло солнце и звонкие трели птиц достигли ушей правителя, он повернул перстень, нашёл мысленно одну из щебечущих птах, сказал ей:
– Будь моими глазами! – и приказал лететь к домику на террасе.
Слетела птица к хижине, села на ветку яблони и стала ждать. Вскоре из домика вышла его хозяйка, одетая в серое застиранное платье. Как и думал Аш, она была молода, но к его огорчению красотой похвастаться не могла. Похожа на невзрачного воробышка.
Глазами птицы наблюдал Аш, как девушка омылась в прозрачном ручье, что протекал через её сад, рассыпала во дворе крошки и зёрна для птиц и когда они привычно слетелись на её угощение, принялись клевать, щебетать и толкаться, села на крыльцо с лепёшкой и щербатой чашкой.
Тут Аш оставил птицу. Хоть перстень и давал ему власть, но всё имеет свои границу и свою цену. И тратить без меры свои магические силы на наблюдение за столь ничтожной особой он не собирался. Вот только весь день ему вспоминались ясный взгляд и улыбка, с которой смотрела дурнушка на рассвет, когда пила свой чай под птичьи трели. Вечером он вместе с Диялой вновь стоял на галерее и слушал, как поёт девушка, любуясь на закат.
– Милый, сделай что-нибудь! – потребовала Дияла. – я не хочу, чтобы это ничтожество каждый вечер напоминало мне о себе своей дурацкой песней.
Ничего не ответил Аш, но на следующее утро велел своим слугам узнать: кто и по какому праву живёт у стен его дворца. И когда Дияла вновь потребовала у него прогнать от дворца нищенку, ответил:
– Я не могу. Ещё мой дед за верную службу подарил её деду право жить здесь. И пока во дворце правят его наследники, в домике у дворцовых стен могут жить потомки верного слуги. Мне не под силу нарушить слово предка. Но я могу попробовать заставить её перестать петь. Хочешь?
– Да! Сделай это.
Узнав от слуг, что Сола зарабатывает на хлеб подённой работой в городе, Аш издал закон, запрещавший нанимать незамужних девиц на любую работу без согласия отца или старшего брата, «чтобы защитить их». Так было написано в указе. Ведь наниматель, зная, что у девицы есть заступник, не посмеет обижать и обманывать её.
На следующий день после издания указа Аш с нетерпением ждал – запоёт ли девушка. Ведь по словам Диялы, хозяйка домика сегодня вернулась из города не вечером, как обычно, а уже в полдень.
– Значит, мой закон выполняется, и она лишилась работы. Теперь она знает, что больше не сможет получить даже медный грош в моём городе. Ей будет не до песен.
Но в этот вечер девушка пела даже больше, чем обычно. Утром Аш вновь подчинил себе птицу, чтобы увидеть, как грустит оставшаяся без заработков Сола. Но лишь услышал, как допив чай и поставив кружку, Сола сказала сама себе: