Брянский сразу сделал стойку на черепаху и захотел взять ее в студию, но я отказалась: Донателло должен всегда оставаться в магазине!
— Донателло? — вытаращил глаза мой продюсер, а редактор невежливо заржал. Черепаху так назвал мой младший брат, объяснила я, и они, наверное, подумали, что брату лет восемь. Ну и пускай.
— Катериночка, пойдем посидим где-нибудь, — сказал Славка, когда они разобрались с талисманами. Брянский молчал, видимо, готовясь пробормотать что-то вроде: «А я, извините, спешу…»
Какое там посидим! Мне бы супчик доесть, чтобы ничего больше не хотелось.
— Иди, Катя, — сказала Нюша. — Все тут будет в порядке, не волнуйся.
По ней было видно, что если бы эти прекрасные телевизионные рыцари позвали с собой ее, она бы побежала в ту же минуту и посидеть, и полежать, и все, что скажут. Никогда не думала, что легкомысленный кузнечик Черепанов, которого я знала как облупленного, и толстый смешной Володя Брянский могут так действовать на девушек только потому, что за ними стоит магическое слово «телевидение». Никаких других причин для успеха я не видела.
— Да нет, Славочка, — ответила я, — в другой раз, слишком много дел.
Мне показалось, что Брянский вздохнул с облегчением. Можно подумать, его кто-то заставлял идти со мной «где-то посидеть». Как мы будем вместе работать при такой взаимной идиосинкразии? И за что он меня не любит? Я же не виновата, что я красивая и все еще немного стройная, а он толстый и неприятный. Это мне положено воротить нос, а не ему!
Пара возвращений покупателей: «А ваш колокольчик оказался с дыркой, разве не видите, вот здесь, ха-ха-ха, с первым апреля!» — и этот противный день наконец закончился. За ним пришли другие, не противные, а просто ужасные. У нас начались съемки передачи.
По замыслу великого продюсера Брянского мы приглашали в студию людей, которых можно было назвать удачливыми, и я расспрашивала, как они дошли до жизни такой. Типичное ток-шоу, но Брянский, который в данном проекте выступал также в качестве режиссера, решил его несколько оживить. Поэтому сидели мы не на стульях и не в креслах, а на разноцветных шарах и кубиках. Эти штуки были сделаны из какого-то упругого материала и слегка продавливались под попой.
Моим местом был оранжевый шар («Девочка на шаре» — в первый же день назвал меня Славка, а Брянский почему-то покраснел). Ноги едва касались пола, и по ходу передачи я могла раскачиваться взад-вперед, что только приветствовалось. «Зритель будет пялиться на твои коленки и не заметит, что ты ляпнула, — пояснил циничный Черепанов. — А шлепнуться не бойся — вырежем».
Поначалу вырезать приходилось много. Я добросовестно сочиняла и учила свои реплики, довольно удачно импровизировала, но совершенно не умела вести себя в кадре — поворачивалась к камере спиной, загораживала гостя, оглядывалась на режиссера. Самым сложным делом оказалась лотерея. Она была беспроигрышной: я вывозила из-за кулис барабан с шариками, гости по очереди вытягивали номер и получали из моих рук выигранный талисман на счастье. Эти простые движения, которые в жизни каждый делает не задумываясь, на съемках выходили у меня косолапыми, уродливыми и слишком скованными. Брянский однажды не сдержался и накричал на меня, обозвав коровой.
Корова так корова, не очень-то и хотелось. Я выскочила из павильона и побежала в туалет, чтобы никто не видел, как я плачу из-за какого-то урода. Собственно, надо было повернуться и уйти, но мои куртка и сумка были в кабинете продюсера, а кабинет заперт, а ключ у Брянского, а яйцо в утке, а утка в зайце…
Беспардонный Черепанов ввалился в женский туалет и нашел меня.
— Ну, хватит, — буднично сказал он, выдергивая из держателя бумажное полотенце и вытирая мне лицо. — Успокаивайся и пойдем.
— Никуда я не пойду, — буркнула я.
— Здесь будешь жить?
— Принеси мне ключ от кабинета.
— Зачем?
— Там мои вещи.
— Еще чего! — хмыкнул Славка. — Режиссер разинул варежку — а ты сразу на выход с вещами. Нет, Катерина Невеликая, так не делается. Ты на телевидении — привыкай.
— Не собираюсь я привыкать, чтоб на меня кричали. Так и знай.
— Ладно, ладно, он извинится. А ты должна понимать, что на съемках всякое случается. Продюсеры тоже люди, а тут творческий процесс. По сравнению с другими Вовка просто ангел.
— Ну и катись к своему ангелу.
— Покачусь обязательно, и ты со мной. Вытри, тут у тебя размазано. Черт, наверное, надо подгримироваться. Давай, Катя, люди ждут, они-то чем виноваты.