Я выскочила из машины вдвойне злая, потому что голодная. Хозяин грязно-зеленого мамонта тоже выполз, не выпуская изо рта свой Биг-Мак или Биг-Тейсти, отвратительное произведение общепитовского искусства, которое распространяло на всю улицу развратные запахи. Есть мне от них не захотелось, наоборот, даже слегка замутило.
Кипя от возмущения и игнорируя пожирателя отравы, я осмотрела машину. Ущерба практически не было — сугроб, по счастью не прячущий в своем брюхе рекламной тумбы или забора, погасил удар. В общем, огород городить было не из-за чего, разве что погавкать для порядка.
Биг-Мак, продолжая жевать, с озабоченным видом гладил бампер «ситроенчика», словно пытаясь нащупать переломы. Делал он это, видимо, чтоб меня умаслить и разрулить ситуацию без денег — иначе зачем лапать чужую машину.
— Вроде бы ничего, да? — заискивающе сказал он.
Я оглянулась и смерила его негодующим взглядом. И тут он стушевался, встал чуть ли не по стойке смирно и попытался убрать с глаз долой свой вонючий кулек. А смутился этот тип вовсе не оттого, что стукнул мою машину и я имела полное право вызвать гаишника и устроить ему загорание на полдня, а он явно спешил. Нет, ему просто стало стыдно. Потому что он был моих примерно лет, может чуть старше, но позорно толстый, расползшийся, словно надутый изнутри, да еще с набитым ртом. А перед ним стояла стройная даже в мохнатом свитере юная леди, мисс Изящество, в чьем присутствии само слово «котлета» звучит оскорбительно, — и смотрела на него с невыразимым презрением. Он, бедный, сразу почувствовал, какие у него безобразные слоновьи ляжки и тугой необъятный живот, как мерзко пахнет изо рта свежепережеванным мясом, и густо покраснел, отчего стал казаться еще толще. Тела ведь при нагревании расширяются, как учит нас партия.
Это шутка из репертуара моего папочки. Он в какой-то статье советских времен прочитал фразу: «Партия учит, что тела при нагревании расширяются», и много лет повторял ее на бис.
Вспомнив папу, образец толерантности, я немного смягчилась. Лишний вес — не позор и не вина человека, а его беда. Поэтому я перестала испепелять взглядом несчастного обжору. Элементарная дорожная вежливость требовала поддержать диалог, хотя бы в скандальной форме, поэтому я буркнула:
— Завтракать надо за столом! — и прошествовала на свое водительское место, задрав нос.
— Я и так опаздываю, — извиняющимся тоном пробормотал толстяк. Непонятно, к чему относилось его оправдание — к еде за рулем или к тому, что он в меня въехал.
Даже такой пустяковый инцидент на дороге — это стресс. В другое время я заела бы его долькой шоколада или леденцом без сахара. Но маминой диетой такие вольности не допускались, а потому пришлось жевать лучшего друга стоматолога, от которого во рту наступил ледниковый период. Вот так всегда: фруктовые жвачки я не люблю, а от мятных замерзаю.
До магазина я доползла к открытию, ругательски ругая пробки, толстых козлов на «лендроверах» и собственную недальновидность, в результате которой мое жилье после всех родственных разъездов оказалось в чудесном, зеленом, но отдаленном районе, и дорога на работу с каждым годом становится все безумнее. Некоторые мои подруги уже плюнули на понты и ездят в метро. Чувствую, мне тоже недолго осталось терпеть.
Нюша была уже на месте — вот наглядное преимущество общественного транспорта. Она стояла на стуле, вытирала пыль с нефритовых лягушек и что-то мурлыкала себе под нос. Деревянные бусы и бисерные нашивки умиротворяюще шелестели при каждом ее движении. В магазине Нюша, она же Инна, ходит вся увешанная фенечками, но носит их исключительно ради стильности. Она до крайности прозаический и практичный человек, в отличие от второй моей продавщицы, Алены, которая вся состоит из примет, предчувствий и магических знаков. Честно говоря, я предпочла бы, чтобы обе мои работницы были нормальными девушками, не слишком циничными и не чересчур суеверными, но выбирать не приходится. Хорошего работника найти трудно, и тем, кого в конце концов находишь, приходится прощать незначительные отклонения от идеала. Они ведь живые люди, а не роботы, о чем я иногда жалею.
Но пришло наконец время рассказать о самом главном в моей жизни — о магазине.
Появился он случайно. По специальности я филолог, окончила педагогический, и мне в страшном сне не могло присниться, что когда-нибудь я открою собственный магазин, да еще такой странный.