Проснулась она, почувствовав, что в ее пупок льется ледяная жидкость.
Над ней стоял улыбающийся Бруно с банкой колы.
– Конечно, это должен быть «Боллинджер», – сказал он, с удовольствием рассматривая ее тело в бикини цвета фуксии. – Но иногда приходится импровизировать. Я могу присесть?
– Ну, не знаю, – с непроницаемым видом ответила Дженни. – А что, у тебя с этим сложности?
– Хорошо. Может, мне будет позволено занять кусочек твоего полотенца? – Не дожидаясь ответа, он опустился на песок и предложил ей колу. – Должен сказать, выглядишь ты довольно соблазнительно. Я с трудом узнал тебя без одежды.
Ливерпульцы у них за спинами захихикали. Дженни едва не вздрогнула, когда Бруно легонько провел пальцами по ее животу. Было довольно приятно; жаль, диета не оказалась более действенной, посетовала она про себя.
Он не останавливался.
– Не надо, – запротестовала она, отталкивая его руку. – Я толстая.
– Чушь! – слишком горячо возразил Бруно. Приверженность женщин различным диетам ужасно огорчала его, особенно если проявлялась в его ресторане. – Это все остальные слишком худые.
Слегка смутившись, она спросила:
– А где Нина?
– Отправилась навестить родителей. – Он многозначительно взглянул на нее. – Возвращается во вторник утром. Я на два дня остался один.
– Бедняжка, – улыбнулась Дженни, увидев выражение его лица. – Что же ты будешь делать?
Он знал, чего хотел бы, но понимал также, что действовать придется очень осторожно. Дженни Синклер была одна из тех редких женщин, которые не подозревают о своей привлекательности. Еще не познакомившись с ней, он был поражен окружавшей ее аурой печали и впечатлен тем, как гордо она отказывалась принимать сочувствие от друзей, знавших о ее несчастье.
Она была не из тех, с кем можно завести интрижку на выходные. Будь так, он давным-давно завоевал бы ее и забыл. Но она была запретным плодом, и это постоянно подогревало его интерес. Снова и снова Бруно говорил себе, что, с учетом обстоятельств, стоит просто оставить все как есть и не забивать себе голову, но влечение не пропадало, и, как человек опытный в таких делах, он знал, что это чувство взаимно. Под маской безразличия и отстраненности он чувствовал ее интерес. Прошли годы с тех пор, как он в последний раз наслаждался болезненным удовольствием такой медленно тлеющей дружбы. Как бы то ни было, воскресенье и понедельник были целиком в его распоряжении, и он был настроен еще раз попытать счастья.
– Жарко. – Он допил колу и вновь окинул взглядом ее блестевшее от лосьона тело. – Учти, если ты сейчас не уйдешь, то наверняка сгоришь. Давай, собирайся и пойдем перекусим.
Это было заманчивое предложение. Дженни вдруг поняла, что проголодалась, и компания была приятная, поэтому она приподнялась на локтях и спросила:
– Где?
– У меня.
– А. – Нина уехала. У Дженни появились сомнения. – Но…
– Ох, милая, – усмехнулся он, почувствовав, что она колеблется. – Теперь я заставил тебя волноваться, и ты пытаешься придумать, как вежливо отказаться.
Дженни покраснела и от этого еще больше смутилась.
– Ну…
– Ради бога, – немного раздраженно сказал Бруно, – я говорил только об обеде. Я не приглашаю тебя на разнузданную оргию.
Ей стало неудобно, и она попробовала возразить:
– А я и не думала ничего такого.
– Нет, думала. – Он ухмыльнулся и помог ей встать. – Но не паникуй – ты будешь в безопасности. Давай, пошли.
Как и Дженни, Бруно с Ниной жили над своим заведением, но только у нее была совсем маленькая квартирка, а у них – просторные, шикарные апартаменты.
Дженни никогда не бывала у них раньше, и квартира ее впечатлила. Белые меховые ковры на покрытом плиткой полу оттеняли зелено-лавандовый декор. На стенах висели полуабстрактные картины, повсюду расставлены высокие растения в белых фарфоровых горшках. Потолок был цвета бледной лаванды, как и два трехместных кожаных дивана; на том, что стоял ближе к окну, сидел белый кот с изумрудно-зелеными глазами.
– Ты удивлена, – сказал Бруно, протягивая ей бокал ледяного «Пиммз».[4]
– Да, немного, – призналась она. Почти идеальное совершенство квартиры совсем не вязалось с апатичной, бесцветной Ниной.
Казалось, он снова прочел ее мысли.
– Это все я. Нина не интересуется дизайном интерьера; она просто соглашается с моими предложениями.
Насколько Дженни могла судить, Нина соглашалась с чем угодно. Последовав за ним на отлично оборудованную кухню, она прислонилась к стене и стала наблюдать, как он готовит обед. В мужчине, который может готовить и говорить одновременно, есть что-то неотразимое. Не успела она поставить опустевший бокал, как он наполнил его снова, а потом плеснул для вкуса еще немного чистого джина.