Эй, а ведь я ждал вопроса вроде «готовы ли вы?». Я не готов! Кажется, многие рядом со мной тоже не привыкли так быстро действовать. Некоторые, судя по виду, и вовсе не успели сообразить, во что ввязались. Одному лишь Типпи хорошо — он сладко храпит позади нас.
Скарри, оставшийся стоять там, где мы раскладывали по земле жёлтое варево, довольно громко свистит. У меня внутри даже всё переворачивается, и я думаю, что буду делать, если Грызельда появится прямо под нами. Андраник сжимается в комок и кричит — ей-ей, лучше бы его усыпили вместе с Типпи.
Дедуля Йорген хмуро озирает окрестности, прислонясь к стене дворца. Я не слышу, что именно он бормочет, но уверен, что смогу угадать.
Однако время идёт, а всё тихо и спокойно. Не дрожит земля, не раздаётся подземный гул. Скарри хмурится, глубоко вдыхает и свистит ещё громче прежнего. Но ничего не меняется.
— Да что ж такое-то, — недоумевает он. — Может, далеко ушла? Фью-ю-ю!
Отец не выдерживает, засовывает два пальца в рот и свистит так, что котелки, черпаки и мисочки подпрыгивают на земле и дребезжат. Я даже сперва было думаю, что это шевелится под нами Грызельда, но нет, её по-прежнему не видно и не слышно.
Я тоже издаю свист. Свистит Гилберт. Свистят норятели. Очень громко свистит Нела. Даже Андраник издаёт какой-то жалкий звук и тут же притворяется, будто сморкался. Мы шумим, пока не кончаются силы, и ждём довольно долго, однако ничего не получается.
— Опоздали, — озвучивает наконец Нела то, о чём думаем мы все. — Рэналф нас опередил. Он уже что-то сделал с Грызельдой.
— С моей Грызельдой! — визжит Скарри.
— Тут нам и конец, — с мрачным удовлетворением произносит дедуля. — Бедный, бедный дедуля Йорген. И во что он только ввязался.
— Путь я тебе показывала, — сдвигает брови Нела. — Если пойдёшь сейчас, ещё успеешь попасть на Острова, прежде чем тут заварится каша.
— Ну вот, вот оно! — со слезами в голосе заявляет портной. — Никто не любит дедулю Йоргена, все только стремятся его прогнать!
Уходить он не спешит и всё вертится вокруг, донимая Нелу причитаниями, пока она будит Типпи. Андраник мельтешит тут же и без конца просит прощения у всех, кто оказывается рядом. Кого-то одного из них ещё можно было бы вытерпеть, но вдвоём с дедулей Йоргеном они способны доконать любого.
Норятели погружают остатки сонного зелья на тележку — было решено вернуть его во дворец, раз уж сейчас оно оказалось без надобности. Затем мы все собираемся в тронном зале дворца (Андранику и дедуле позволили присутствовать при условии, что они помолчат).
— Нам нужно решить, как действовать дальше, — говорит Скарри, вскарабкавшись на трон.
— Время переселяться! — кричит кто-то из толпы. Его тут же поддерживают другие.
— Куда бы вы ни бежали, — говорит Нела, сидящая на поручне трона, — однажды придётся бежать дальше, снова и снова. Настанет день, когда бежать будет некуда.
— Верно сказано, — не выдерживает дедуля. — И всем тогда конец, только косточки ваши будут белеть. Или желтеть, если вы не знаете, как их правильно чистить, а вы-то уж точно не знаете, куда уж вам-то…
— Йорген! — Нела строго глядит на него, и дедуля живо умолкает.
— Итак, — говорит Скарри, пользуясь затишьем, — давайте думать, что мы сделаем с этим мерзким, негодным, паршивым колдуном, который отнял у меня Грызельду! Мою! Грызельду!
— Может быть, свяжемся с моим отцом? — предлагает Гилберт. — Ради такого он согласится покинуть Счастливое Побережье, я уверен.
— Оставим это на крайний случай. Хоть Теодору сейчас уже заметно лучше, но я думаю, серьёзных потрясений ему всё ещё стоит избегать, — осторожно говорит Нела. — Иначе цена победы может оказаться слишком высока.
— Чего тут думать, — вклинивается отец. — Я вернусь наверх, и если Рэналф ещё там, как дам ему топором по башке! Хватит с меня всех этих выкрутасов. Ну ждали мы, искали у него слабые места, а что с того? Он нас обошёл, вот так-то.
— И недолго нам осталось, — поддакивает дедуля Йорген.
Нела делает едва заметный жест рукой и кивает. Типпи и Диппи подхватывают дедулю с двух сторон и живо выводят из зала.
— Я согласна, что тебе нужно вернуться наверх, Бернард, — говорит она, когда протестующие вопли дедули стихают вдали. — Хотя Рэналф и знает, что мы его подозреваем, но он ещё пока не понял, что мы знаем, что он знает.
— Чего-чего? — морщится отец и чешет в затылке. Норятели вокруг меня тоже ничего не понимают.
— Мы знаем, он знает, — раздаётся бормотание слева и справа, — что знает, кто знает? Знамо дело. Знать бы ещё!