Он вспомнил, как его отец сказал, что одно не всегда ведет к другому.
Он вспомнил, как сидел за барной стойкой и смешивал молоко и шоколад. Как шоколад стал белым, а молоко стало коричневым. И что иногда нельзя не сочетать вещи, и неважно, насколько ты этого хочешь.
РАССКАЗ ДВУХ МЭДДИ
- Твоя мама хочет знать, замечала ли я в последнее время, что что-то в тебе изменилось, - говорит Карла с другого конца гостиной.
Я смотрю первый фильм "Миссия невыполнима" с Томом Крузом. Он играет супершпиона, Итана Ханта, который ведет двойную, иногда тройную, а иногда и четверную игру. Фильм подходит к концу, и Итан только что разоблачил себя, в буквальном смысле, чтобы поймать плохим парней.
Карла повторяется, в этот раз громче.
- А ты замечала? - спрашиваю я, отвлекаясь на том моменте, когда Итан снимает невероятно реалистичную маску, чтобы явить свое настоящее лицо. Я склоняю голову на бок для лучшего ракурса.
Карла выхватывает у меня пульт и нажимает на паузу. Затем кидает пульт в угол дивана.
- В чем дело? - спрашиваю я, чувствуя вину за то, что игнорировала ее.
- В тебе. И в этом парне.
- Что ты имеешь в виду?
Она вздыхает и садится.
- Я знала, что ошиблась, когда позволила вам видеться.
Теперь она завоевала все мое внимание.
- Что сказала моя мама?
- Ты отменила вечер кино с ней?
Я знала, что не стоило этого делать. Она выглядела такой задетой и разочарованной, но мне не хотелось ждать девяти часов, чтобы пообщаться с Олли. Мне не хватает общения с ним. Меня переполняют слова. И никогда не иссякнет то, что я хочу сказать ему.
- И она сказала, что ты все время отвлекаешься. И заказала много одежды. И обуви. И она практически побила тебя в какой-то игре, в которой ты всегда побеждала.
Ой.
- Она подозревает?
- Это все, о чем ты беспокоишься? Послушай, что я тебе говорю. Твоя мама скучает по тебе. Ей одиноко без тебя. Ты бы видела ее лицо, когда она спрашивала меня.
- Я просто...
- Нет, - говорит она, поднимая руку. - Ты больше не можешь его видеть. - Она поднимает отброшенный пульт и сжимает его в руках, смотря куда угодно, но только не на меня.
Мое сердце колотится от паники.
- Карла, пожалуйста. Пожалуйста, не отнимай его у меня.
- Он не твой!
- Я знаю...
- Нет, ты не знаешь. Он не твой. Может сейчас у него есть время на тебя, но скоро он вернется в школу. Он встретит какую-нибудь девушку и станет ее Олли. Понимаешь меня?
Я знаю, что она просто пытается защитить меня, как я пыталась защитить себя несколько коротких недель назад, но благодаря ее словам я осознаю, что сердце в моей груди - такая же мышца, как и все остальные. Оно может болеть.
- Я понимаю, - говорю я тихо.
- Проведи какое-то время с мамой. Парни приходят и уходят, а мамы остаются навсегда.
Я уверена, что она говорила те же самые слова своей Розе.
- Ну ладно. - Она возвращает мне пульт. Мы вместе смотрим на неподвижный экран.
Она опирает обеими руками о колени и встает.
- Ты это имела в виду? - спрашиваю я ее, когда она уже на полпути из комнаты.
- Имела в виду что?
- Ты сказала, что любовь не сможет убить меня.
- Да, но она может убить твою маму. - Она выдавливает небольшую улыбку.
Я задерживаю дыхание в ожидании.
- Ладно, хорошо. Ты все еще можешь видеть его, но тебе стоит набраться ума. Понимаешь?
Я согласно киваю и выключаю телевизор. Итан Хант исчезает.
Остаток дня я провожу на застекленной террасе, подальше от Карлы. Я на нее не злюсь, но и не не злюсь. Все мои сомнения насчет того, чтобы скрыть Олли от мамы, испарились. Не могу поверить, что одна отмененная встреча с ней привела к невозможности снова увидеть Олли. Сначала я волновалась, что у меня есть секреты от нее. Сейчас я волнуюсь, что секретов больше вообще не будет. Знаю, она не расстроена, что я купила новую одежду. Она расстроена, что я не спросила ее мнения и купила те цвета, каких она не ожидала. Она расстроена из-за перемен, которых не предвидела. Я одновременно и негодую, и понимаю ее. Ей приходится многое контролировать, чтобы удержать меня в безопасности моего пузыря.
И она не ошибается. Я отвлекаюсь, когда нахожусь с ней, мой разум постоянно настраивается на волну Радио Олли. Я знаю, что она не ошибается. Но все равно негодую. Отдаление друг от друга является частью взросления? Разве я не должна получить хоть кусочек этого соответствия стандартам?
Даже так я чувствую вину. Она посвятила мне всю свою жизнь. Кто я такая, чтобы отказаться от этого при первом признаке любви?
В конце концов, Карла находит меня перед нашей проверкой в 4 часа.
- Есть такая штука, как внезапно появившаяся шизофрения? - спрашиваю я.
- А что? У тебя она есть?
- Возможно.
- Я сейчас разговариваю с хорошей Мэдди или с плохой?
- Это неясно.
Она похлопывает меня по руке.
- Будь хорошей со своей мамой. Ты все, что есть у нее.
КАРТА СВОБОДНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ
ВВЕРХ ТОРМАШКАМИ
Обычно люди ходят взад и вперед, когда нервничают. Олли же важно шествует.
- Олли! Это просто стойка на руках. У стены. Я буду в порядке. - У меня ушел час, чтобы убедить его показать мне, как это делается.
- В твоих руках и верхней части тела недостаточно сил, - ворчит он.
- Ты это уже говорил. Кроме того, я сильная, - говорю я и напрягаю бицепс. - Я могу отжать от груди свой вес в виде книг.
Он немного улыбается, затем, к счастью, перестает выхаживать. Дергает резинку на руке, осматривая в это время мое тело и мысленно критикуя недостаток у меня физической стойкости.
Я закатываю глаза, настолько драматично, насколько это возможно.
- Хорошо, - вздыхает он с тем же драматизмом. - Присядь на корточки. - Он демонстрирует.
- Я знаю, что...
- Сосредоточься.
Я присаживаюсь.
С другого конца комнаты он проверяет мое положение и дает наказ немного изменить позу - ладони на двенадцать дюймов врозь, руки прямые, локти прижаты к коленям, пальцы расставлены, - пока у меня не получается.
- А теперь, - говорит он, - слегка перенеси тело вперед, пока кончики пальцев не оторвутся от пола.
Я наклоняюсь слишком далеко и перекатываюсь кувырком на спину.
- Ха, - говорит он, а затем сжимает губы. Он пытается не смеяться, но его выдает предательская ямочка. Я возвращаюсь в стойку.
- Переноси, а не наклоняйся, - говорит он.
- Я думала, что переносила.
- Не очень-то. Хорошо, а теперь смотри. - Он присаживается на корточки. - Ладони на двенадцать дюймов врозь, локти прижаты к коленям, пальцы расставлены. Затем медленно, медленно переносишь вес на плечи, отрываешь кончики пальцев ног с пола, а потом поднимаешь себя. - Он встает на руки со своей обычной непринужденной грацией. И я снова поражаюсь, насколько безмятежен он в движении. Это для него как медитация. Его тело это бегство от мира, в то время как я заключена в ловушку своего.
- Хочешь еще посмотреть? - спрашивает он, возвращаясь на ноги.
- Неа. - Я, ощущая беспокойство, переношу вес на плечи в соответствии с указаниями, но ничего не получается. Ничего не получается в течение часа. Нижняя часть моего тела крепко вросла в пол, в то время как предплечья болят от усилий. Умудряюсь изобразить еще несколько непреднамеренных кувырков. В конце концов, я преуспела только в том, что кувыркалась без криков.