Он направил винтовку на существо. Ее лицо оставалось спокойным, пустым и по-прежнему ничего не выражало.
– Я думал, что ты разделяешь наше видение, – проговорил Горацио, не сводя глаз с мантикоры, лениво расхаживающей взад и вперед, – и тоже стремишься изменить мир. Но я ошибался. В тебе нет ничего особенного. Ты парализована страхом и совсем не отличаешься от остальных. Считаешь меня чудовищем, но сама останешься в стороне, не мешая людям доводить океаны до точки кипения и отравлять нашу землю и воздух. Думаешь, это существо хочет есть? Людские силы, правящие миром, голоднее тысячи мантикор. Они сожрут всю красоту и ценность земли, но и это не утолит их аппетит. У нас появилась возможность все исправить, Маржан. Мы могли остановить людей, сровнять их замки с землей, построить новый мир, а потом возродиться ангелами и изменить то, что было.
Мантикора выбросила вперед хвост, нанося пробный удар, испытывая нервы Горацио. Тот вскрикнул и, отскочив в сторону, выстрелил, но промахнулся. Щепки из пола полетели в разные стороны.
– Вы убили моего отца, – сказала я.
Горацио рассмеялся, вставил еще один патрон и снова навел винтовку на мантикору.
– Ты и правда так думаешь? – недоверчиво переспросил он. – В этом все дело?
Хвост мантикоры снова взметнулся, игриво подтолкнув Горацио. Она играла с ним. Мужчина, вскрикнув, увернулся, затем опять поднял оружие на уровень глаз.
– Из-за этого ты разрушила все? – спросил он.
– Я думаю, он пытался вас остановить, и вы его убили.
– У твоего отца были такие проблемы, что он уж точно никого не смог бы остановить, – сказал Горацио.
Они с мантикорой кружили в медленном, выверенном танце, где один партнер наступал, а второй старался уклониться. Горацио встал так, чтобы между ним и существом оказался большой стол, но мантикора отодвинула его в сторону мощным взмахом хвоста.
– Твой отец говорил, что ему не нравится брать мои деньги, – Горацио бросил на меня быстрый взгляд. – И все же он продолжал их принимать.
Мантикора снова сделала выпад хвостом. Горацио был настороже и легко отпрыгнул в сторону, затем прицелился в нее и положил палец на спусковой крючок.
– Почему я должна вам верить? – спросила я.
Горацио на мгновение растерялся. Он убрал палец и раздраженно нахмурился.
– Мне наплевать, чему ты веришь, – бросил он.
Мантикора снова атаковала. На этот раз Горацио поднял винтовку и выстрелил. Пуля попала мантикоре в бок, оставив аккуратное ровное отверстие, из которого через мгновение начала сочиться кровь. Тело зверя напряглось, он издал звук, напомнивший воркование, но выражение лица осталось неизменным.
– Глянь-ка, – сказал Горацио с мрачным восторгом. – Я ее подстрелил.
А потом мантикора бросилась на него.
Винтовка с грохотом пролетела по комнате, и зверь легко прижал мужчину к полу, удерживая лапами его руки. Хвост мантикоры поднялся вверх, кончик завис у Горацио над головой.
– Помоги, – прохрипел он.
– Не знаю, смогу ли, – ответила я.
Мантикора вытянула шею, оказавшись с Горацио лицом к лицу. Из дальнего конца коридора донесся звук приближающегося пожара.
– Пожалуйста.
Его голос стал нетвердым, в нем послышались слезы. Губы Горацио задрожали, и он попытался отпрянуть, но мантикора держала его крепко. Ее глаза светились чистым голодом, а маленький рот, не выражающий никаких эмоций, блестел от слюны.
– Пожалуйста, – повторил Горацио.
Мантикора отвела хвост назад, собираясь нанести удар. Я почувствовала, как внутри меня разрастается пустота, вытесняя ужас, отвращение, страх. В самом ее центре – пульсирующий катализатор, который напоминает все ужасные поступки, совершенные в моей жизни, и это ее глубочайшая истина.
Чего-то не хватает.
– Стой, – сказала я.
К моему удивлению, мантикора замерла.
Горацио засмеялся нервно и с благодарностью, как будто повредился умом. Смех быстро перешел в надрывный кашель. Огонь все приближался, и дым теперь стал гуще. Мантикора по-прежнему крепко держала Горацио, наблюдая за ним. Ее лицо все так же ничего не выражало и казалось смертельной маской.
– Вот так, Маржан, – проговорил он, отдышавшись. – А теперь скажи ей, чтобы она отпустила меня. Скажи…
– Нет, – оборвала я.
– Нет? – переспросил он.
– Объясните мне почему.
– Что «почему»? – спросил он.
– Почему вы его убили?
Его лицо помрачнело.
– Маржан, – сказал он. – Я этого не делал.
– Вы лжете.
– Я не убивал твоего отца, – повторил Горацио. – Он был мне нужен живым. Останови ее.