К тому же я злилась на себя, так как не замечала того, что происходило рядом со мной, и не узнала правду, когда она была прямо у меня под носом, просто потому, что не обращала ни на что внимания.
А еще я злилась из-за того, что приложила недостаточно усилий: мне не хватало опыта и знаний, чтобы управлять клиникой. И теперь нужно было сделать выбор, из-за которого я в любом случае что-то теряла. Если я откажусь от предложения доктора Пи, она уйдет довольно скоро и обязательно найдет способ обзавестись собственной клиникой. Если же я приму его, то лишусь единственной оставшейся в моей жизни константы.
Был и еще один совсем маленький повод для злости, который невероятно меня раздражал. Доктор Пи поступала правильно, собираясь выкупить у меня клинику. Мне не было в ней места, она оказалась моим прошлым. И, в отличие от доктора Полсон, я не заслуживала здесь оставаться.
Предложение было хорошим. Я знала это и без Дэвида, но все равно отправилась к нему. Я добралась до него уже к вечеру, когда он как раз заканчивал с работой. Впрочем, Дэвид пригласил меня войти и пододвинул мне стул.
– Как давно ты знаешь? – спросила я.
– Пару недель, – сказал Дэвид. – Это нелегко переварить, понимаю.
– Папа принял бы такое предложение?
Дэвид рассмеялся про себя и печально покачал головой.
– Клиника была для него всем, – ответил он. – Он согласился бы, только если бы собрался на пенсию… Хотя, честно говоря, я не думаю, что до этого бы дошло, Маржан.
– А я беру и продаю дело его жизни, – подытожила я.
– Это с одной стороны, – не согласился Дэвид, сжав руки вместе. – Давай посмотрим на ситуацию с другой точки зрения. Несколько месяцев ты делала все, чтобы отдать ему дань.
Я не смогла сдержать улыбки. Дэвид и представить не мог всего, что случилось за последнее время. Видно, он подумал, что я согласна с ним, и продолжил, выразительно кивнув.
– Ты взяла на себя всю ответственность, хотя и не должна была этого делать. Можно было продать клинику и забыть обо всех проблемах, но ты не сделала этого и очень хорошо себя показала, управляя ей и справившись со всеми испытаниями, которые встречались на пути. Я думаю, что, если бы твой папа видел тебя сейчас, он бы очень тобой гордился.
Дэвид был прав. Вероятно, так и было бы. Папа, наверное, сделал бы все по-другому, но ведь в конечном счете мир мы спасли. Отцы ради этого и живут.
– Спасибо, Дэвид, – поблагодарила я. – Это много для меня значит.
Дэвид встал и распахнул для меня объятия. Когда я подошла, он обхватил меня за плечи, крепко прижал к себе и, кажется, даже немного всплакнул.
Через мгновение он отпустил меня и отстранил от себя. В его глазах, блестевших от слез, зажглась искра идеи. Он хлопнул в ладоши, подпер подбородок костяшками пальцев и вопросительно поднял бровь.
– Что ты делаешь завтра вечером? – спросил Дэвид. – У тебя есть какие-то планы? Приходи к нам на ужин. Можем устроить праздник в честь наследия Джима и твоего будущего. Лиз и дети будут рады тебя видеть. Что скажешь?
Его глаза светились теплом, печалью и надеждой.
– Конечно, – ответила я.
Глава 33. Ужин
Дом Джиннов был меньше, чем остальные здания в округе, и чуть более обшарпанным. Во дворе рос инжир, под его широкими листьями висели темные капли плодов. Окна излучали теплое, гостеприимное сияние. Сквозь ветви дерева виднелась обеденная комната. Элизабет накрывала на стол. Мы не виделись со дня поминок.
Я прошла мимо инжира и поставила велосипед под ступеньками, ведущими к входной двери. Сколько раз я выходила из припаркованной у обочины папиной машины и поднималась в дом, держа в руках рюкзак с вещами? Можно было представить, что рядом со мной стоит отец, который собирается пожать руку Дэвиду и оставить меня у Джиннов на пару ночей. В девять лет я все еще считала, что это нормально.
На мгновение мне показалось, что это уже произошло и я возвращаюсь в свое прошлое. Ощущение было очень правдоподобным, и я вдруг поняла, что становлюсь той девочкой, которая когда-то ничего не знала о волшебных существах и семейных секретах. И мне очень хотелось представить, пусть и всего на одну ночь, что окружающий меня мир настолько нормальный, насколько это вообще возможно.
Но я уже не была ни той девятилетней девочкой, ни тем человеком, которым оказалась сразу после смерти отца. Я стала жестче, видела яснее. Мой мир не был нормальным и никогда таким не станет. Повсюду открывались новые секреты. В любом дверном проеме, за каждым лицом таились невидимые сны и кошмары, и некоторым – самым странным из них – однажды могла понадобиться моя помощь. Теперь у меня были обязательства: не терять бдительности, стараться четко видеть мир, пытаться понять как можно больше.