– Я запекла баранину, – объявила Элизабет, возвращаясь на кухню. – Надеюсь, ты не против.
Словно по команде из кухни донесся волшебный теплый запах чеснока и зелени, а также насыщенный аромат баранины. Меня подергали за футболку. Я посмотрела вниз, встретившись взглядом с большими карими глазами Рэмси – такими же, как у его отца. Он помахал мне рукой.
– Привет, Маржан, – поздоровался он.
– Привет, Рэмси, – ответила я. – Ты в каком сейчас классе?
Он показал три пальца и ухмыльнулся, демонстрируя выпавший зуб.
– Но на математику Рэмси ходит с четвероклассниками, – похвастался Дэвид. – Он умный пацан. Правда, приятель?
Рэмси, внезапно застеснявшись, смущенно пожал плечами и улизнул мыть руки к ужину.
– Они так выросли, – сказала я.
– Неделю назад были совсем малышами, – согласился Дэвид. – Это все словно не по-настоящему.
Он поднялся со стула, взял стакан с водой и повел меня в столовую. Мы расселись вокруг стола: Дэвид устроился во главе, а Рэмси и Коул – в дальнем конце, друг напротив друга. На белом сервировочном блюде поблескивала соком перевязанная шпагатом баранина. В глубокой миске лежала горка картофельного пюре с маслом, рядом стоял керамический горшочек с тушеной капустой, посыпанной кусочками поджаренного чеснока. Для детей были макароны с сыром и чесночные тосты в плетеной корзинке.
Дэвид взял разделочные принадлежности и начал нарезать мясо. В мою тарелку положили кусок баранины и порцию картофельного пюре. Элизабет раздала детям миски макарон с сыром, и они с ликованием набросились на них.
– Любимое блюдо Коула, – объяснила она, на что Рэмси с гордостью добавил:
– А мне нравится пицца.
Баранина была приготовлена прекрасно – розовая, нежная и сочная. Пюре получилось мягким и густым. Капуста в моей тарелке блестела.
– Что ж, – сказала Элизабет, – приятного аппетита.
Я вонзила нож в баранину. Всего на секунду лезвие застряло, и мясо показалось жестким, как старая кожа. Мгновение спустя оно поддалось, и нож прошел сквозь него, как будто это было теплое масло. Из того места, куда пришелся надрез, поднялся столб пахнущего розмарином пара. У меня потекли слюнки, но, когда я поднесла вилку к губам, пьянящий аромат сменился совсем другим – отвратительным запахом сырости и гниения. Не успела я толком его ощутить, как он исчез, но желудок уже скрутило. Я с громким стуком опустила вилку на стол.
Все остальные посмотрели на меня.
– Все в порядке? – спросил Дэвид.
– Простите, – пробормотала я.
Дэвид и Элизабет, обеспокоенные и смущенные, обменялись взглядами.
– Что-то не так… с едой? – отважилась спросить Элизабет смиренным, уязвленным голосом.
– Нет, – соврала я. – Она замечательная, я уверена.
Я выдавила улыбку, пару раз откашлялась, глубоко вдохнула, пытаясь успокоить желудок, и посмотрела на тарелку. Еда по-прежнему выглядела великолепно – за последние недели ничего лучше есть мне не приходилось. Казалось бы, можно забыть о неприятном запахе, но что-то все же было не так.
Я отодвинула стул и встала из-за стола.
– Мне просто нужно немного воздуха.
Я быстро вышла из столовой, вернулась в гостиную и остановилась там, глубоко дыша.
Мгновение спустя появился Дэвид со стаканом воды в руке.
– Ты в порядке? – спросил он.
– Сейчас все будет хорошо, – сказала я.
Оказавшись вдали от еды, я и правда почувствовала себя лучше. Еще пара минут, и, возможно, это ощущение пройдет окончательно.
Я чувствовала, что Дэвид стоит рядом, его тень тяжело маячила на краю зрения. Мне было очень стыдно смотреть на него, и я совсем растерялась, не зная, куда деть глаза. Мой взгляд упал на старую металлическую флягу на каминной полке.
– Ты передумала? – спросил Дэвид, казалось, откуда-то издалека. – Ничего, ты все равно еще ничего не подписала.
– Я не передумала, – уверила я его.
– Тебе сейчас страшно, я знаю, – сказал Дэвид. – Все меняется. Кажется, что нет никакой определенности. Трудно понять, правильный ли ты делаешь выбор.
– Правда? – спросила я, все еще не глядя на него.
А это ли меня на самом деле беспокоило?
– Тебе нужно вроде как заставить себя поверить, что поступаешь правильно, – сказал Дэвид. – В этом-то и весь фокус. Продолжай верить, пока все не исполнится.
– Прямо как управление бизнесом, – заметила я.
Я чувствовала запах мусора и мертвечины. Неужели он мерещился мне из-за моих сомнений? Или дело в чем-то другом? Казалось, что…
– Как и все остальное, – сказал он. – Вера, иллюзия, реальность. Мы сами создаем наш мир, Маржан, и каждый день творим это волшебство.