Я с самого раннего возраста питал отвращение к хаосу. Беспорядок в спальне, полный непослушных учеников класс – в лучшем случае мне было из-за этого неприятно, в худшем я приходил в ужас. Возможно, некоторые люди инстинктивно хотят привести то, что их окружает, в порядок. Меня очаровывали компьютеры – система, которая работает исключительно так, как она запрограммирована! Для разума, жаждущего, чтобы во вселенной все наладилось, ничего соблазнительнее нет.
По этой же причине я создал «Зверинец». Что может быть лучшей услугой обществу, чем разобраться в беспорядке, дать ему количественную оценку, взять его под контроль? Я думал, что, если мы сможем усовершенствовать инструменты для понимания царящего вокруг нас хаоса, мир станет лучше. Я был молодым идеалистом. Считал, что все хотят того же, что и я. Полагал, что создаю инструмент, который поможет ученым улучшить наш мир. Именно для этого задумывался «Зверинец». Знаешь, кто его купил?
Он сделал паузу, на его лице появилась горькая, печальная улыбка. Я покачала головой.
– Нефтяные и минерально-сырьевые компании, – начал он. – Они хотели найти новые залежи природных ресурсов, новые месторождения, пригодные для бурения и разработки. Банки и торговые компании стремились усовершенствовать рыночные алгоритмы. Еще были оборонные предприятия.
Горацио снова замолчал, его лицо помрачнело.
– Все они заверили меня, что разделяют мои взгляды. Я поверил им, потому что мне хотелось, чтобы это было правдой, но они использовали мою технологию для изобретения систем навигации ракет. Я создал ее в попытке спасти нас от самоуничтожения, а они превратили ее в оружие. Я разбогател, соорудил, – он сделал широкий жест, – все это, а также извлек ценный урок. Только глупец не пользуется подвернувшейся возможностью, но никогда нельзя рассчитывать на то, что другие люди разделяют эти мечты.
В комнату вошла Ава, забрала у меня пустой стакан и протянула взамен полный. Я опустошила его одним большим судорожным глотком и на мгновение почувствовала вкус крови. Вновь закружилась голова.
– Можешь оставаться сколько хочешь, – предложил Горацио.
– Мне нужно идти.
Я встала и нетвердо побрела обратно по коридору. Ава кивнула мне, и я вышла на улицу. Была суббота, и меня заливал яркий полуденный свет. Голова все еще болела, но мне не хотелось больше ни минуты оставаться в поместье Горацио.
Сэм отвез меня домой. Я пыталась поддерживать беседу, но не преуспела в этом, вновь и вновь вспоминая ослепительную вспышку и грохот, вызванный внезапным пробуждением мантикоры. Временами казалось, что все повторяется, теперь уже в машине. Хвост существа вдруг заполнял все заднее сиденье, в каждой тени и темном углу мерцали ее глаза, а над лобовым стеклом возвышалось тело мантикоры.
Когда я зашла домой, Мэллорин раскладывала на полу маленькие гладкие камешки, ориентируясь по схеме в одной из своих ведовских книг.
– Ничего такого, не волнуйся, – уверила она. – Это чары прорицания. Я просто тренируюсь. Тебе нужно…
Увидев выражение моего лица, Мэллорин осеклась, сгребла камни и положила их в маленькую кожаную сумку.
– Выглядишь неважно, – заметила она. – Давай я заварю тебе чаю.
– Все в порядке, – сказала я.
Это была неправда, поэтому, когда Мэллорин подвела меня к стулу и усадила на него, я не стала сопротивляться.
Она поставила чайник греться на плиту.
– Что-то случилось?
– Нет… – сказала я. – Или да? Я не знаю. Никто не пострадал, все в порядке. Думаю, ничего плохого не случилось. Кажется, сегодня я спасла чью-то жизнь.
– Здорово, – одобрила Мэллорин. – В следующий раз с этого рассказ и начинай.
Некоторое время мы обе молчали. Чайник засвистел. Мэллорин налила кипящую воду в чашку, в которой уже было ситечко с листовым чаем. Несколько минут она наблюдала, как он настаивается, а потом вручила мне чашку.
– Это улун, – сообщила Мэллорин. – Обладает целебными свойствами.
Я сделала глоток, и лицо обдало теплом. Не знаю насчет целебных свойств, но мне точно стало лучше.
– Я сейчас занимаюсь чем-то, – начала я, – что мне не очень по душе. Не знаю, правильно это или нет, и мне не у кого спросить. Есть люди, которым нужна моя помощь, но кто знает, заслуживают ли они ее. Выбирать клиентов я не могу и даже не знаю, имею ли на это право.