На крыльцо вышел мужчина с окладистой бородой, одетый во фланель и плотную джинсу, а на голове у него была бейсболка с сеточкой сзади. Ему было сильно за тридцать, и его зеленые глаза смотрели то в одну сторону, то в другую. Мужчина носил тяжелые ботинки и слегка прихрамывал, так что, когда он ступал по половицам, звук был прерывистым, словно медленное сердцебиение.
– Пошли отсюда, – сказал Себастьян. – Мне это не нравится.
– Погоди, – прошептала я.
– Проваливайте с моей земли, – рявкнул мужчина.
Он достал из-за перил крыльца дробовик и перехватил его поудобнее.
У меня пересохло во рту, я не могла выговорить ни слова.
– Прочь, – сказал мужчина и поднял дробовик.
Себастьян встал между мной и вооруженным человеком, выставив руки перед собой.
– В этом нет необходимости, сэр, – сказал он. – Мы уходим.
Его голос дрожал от страха, но говорил Себастьян медленно и осторожно.
Он кивнул мне и начал отходить от дома. Я хотела пойти с ним, но словно приросла к месту.
– П-подожди, – пробормотала я, запнувшись.
– Маржан! – зашипел Себастьян.
– Какого черта вам нужно? – осведомился мужчина на крыльце.
Медленно, с огромным трудом я подняла руки.
– Оно того не стоит, Маржан, – прошептал Себастьян.
Он уставился на меня, безмолвно приказывая мне пошевеливаться, включить мозги и отойти от человека с большой пушкой. Вместо этого я посмотрела на подъездную дорожку, встретилась с мужчиной взглядом, и у меня вырвалось одно-единственное слово:
– Единорог.
Мгновение он не сводил с меня глаз, затем опустил оружие. Я услышала, как от удивления у Себастьяна перехватило дыхание.
– Кто вы такие? – гаркнул мужчина.
– Меня зовут Маржан, – представилась я. – Это мой друг Себастьян.
Он недоверчиво прищурился.
– Кто вам рассказал? – спросил мужчина.
– Никто, – уверила я. – Клянусь. Я его чувствую и знаю, что он здесь. И ищем его не только мы.
– О чем ты?
Настороженность и гнев уступали место замешательству.
– Это длинная история, – начала я. – Но я не думаю, что единорог должен кому-то принадлежать. Мне кажется, ему нужно быть на свободе.
Мужчина спустился с крыльца и приблизился к нам, осматривая дорогу позади меня в поисках опасности.
– Я никого не вижу, – сказал он.
Его взгляд снова обратился на меня – настороженный, почти испуганный.
– Я просто хочу ему помочь, – произнесла я.
Теперь он смотрел на меня как на сумасшедшую.
– Ты хочешь помочь этой твари? – переспросил он, оглянувшись на сарай.
– Он там? – спросила я. – Можно мне зайти?
Дверь сарая была забаррикадирована толстым куском дерева, грубо вставленным в металлические скобы по обеим сторонам рамы.
– Он выглядит не совсем так, как мне казалось, – сообщил мужчина. – Хотя нельзя сказать, что я много о них думал.
Его звали Девин Тёрстон. Он стоял, прислонившись к боку своего пикапа, и наблюдал за нами. Дробовик Девин поставил рядом с собой, но не убрал, и по тому, как он смотрел на дверь, я поняла, что теперь оружие предназначалось не для нас.
Себастьян взялся за одну сторону деревянной баррикады. Когда я схватилась за другую, в груди зародился дикий первобытный страх. Все мои инстинкты говорили, что не стоит открывать дверь сарая. Себастьян, казалось, чувствовал то же самое.
Одним движением плеч мы отбросили кусок дерева в сторону, с глухим звуком он упал на землю. Я ощутила, как позади меня напрягся Девин. Его рука уже, вероятно, лежала на дробовике.
На двери была грубая деревянная защелка, и я тихонько повернула ее. Себастьян навалился на дверь, создавая проем. Я просунула шею в щель и вгляделась в пахнущую мускусом темноту.
В воздухе кружилась пыль, и свет падал узкими лучами, едва обрисовывая очертания предметов. Высокая квадратная фигура, обрамленная резким сиянием, через минуту превратилась в штабель тюков сена. Темные округлые тени в ближайшем углу оказались пластиковыми баками с кормом, удобрениями или пестицидами. Из мрака напротив меня проступил тусклый контур чердака, верхний этаж был завален предметами разных размеров: вероятно, сельскохозяйственными инструментами, старым лыжным снаряжением или чем-то еще. Под чердаком залегли тени.
В воздухе висел кислый, зловонный запах лесного суглинка, крови и страха, исходивший от существа, оказавшегося в неволе. Внутри сарая был дикий, испуганный и очень опасный зверь. На меня нахлынуло старое неизвестное чувство, дремавшее в течение многих поколений и внезапно снова ставшее знакомым. Родимое пятно у меня на груди зачесалось, а после кожу стало жечь.