— Интересно, кто он? — пробормотала она себе под нос.
— Чёрный рыцарь, заключивший договор с сиром Филиппом де Блосак и вероломно убитый им в благодарность за победу. — прогрохотало в её голове.
Девушка распахнула глаза, а голос эхом всё ещё звучал в ночной тиши. Вот как, стало быть, обстоят дела... Один из предков рода де Блосак вступил в сделку с рыцарем, а затем обманул его, лишив жизни за победу, которую она только что видела во сне. Причина, по которой дух Шато и Антената не ладили друг с другом, становилась более понятной, очевидно, таинственный Чёрный рыцарь жаждал мести, и посмертное заточение графов де Блосак в замке оказывалось совершенно недостаточным, чтобы её утолить. Он требовал искупления греха за предательство и свою пролитую кровь... Но какая роль при этом отводилась ей? Сама она не могла бы разобраться в этом, так что совсем неплохо, что Гуэниро собрался с визитом в Стамбул, раз он доверенное лицо Антенаты и страж рода, то, наверняка, знает, что нужно Чёрному рыцарю от потомков своего убийцы.
Суббота, к счастью выдалась солнечной, и хотя дул небольшой прохладный ветерок, молодожёнов это не беспокоило, боковины шатровых палаток, где планировался приём, могли опускаться или подниматься в зависимости от погоды, так что в любом случае приглашенные были бы защищены от капризов природы.
Гостей ждали к четырём часам дня, а приехавших накануне родственников из Манисы удалось устроить в гостеприимном доме Тюркан. Пчёлка временно перешла к бабушке, освободив верхнюю комнату для женщин и детей, мужчины заняли диваны в гостиной, ещё нескольких человек забрал в свой дом Исо. Вечером все собрались за ужином, места едва хватило, несмотря на то, что внесли дополнительный стол с веранды, и гости сидели, тесно прижавшись друг другу, но это никого не волновало, родственники не так часто собирались вместе, тем более выезжали куда-то, поэтому наперебой задавали вопросы, интересуясь делами друг друга. От Тюркан они знали о поездке во Францию и им не терпелось получить подробное описание происходившего там бракосочетания. Они любили Дефне, гордились ею, особенно после того, как она привезла французов в дом Ёзге, чтобы показать им настоящую жизнь обычных сельских жителей Турции. Но сейчас эти простые люди находились в затруднении, не зная, как отнестись к нарушению ею свадебных традиций, осудить или проявить снисхождение.
— Молодёжь перестаёт уважать традиции. — вздохнула дочь покойной и всеми любимой тетушки Ёзге. — Сроки сватовства не выдерживают, уже до свадьбы норовят спать вместе. А сама церемония и вовсе упростилась. — она взглянула на мужа. — С барабанами теперь к дому невесты не ходят.
Усмехаясь, он пригладил седеющие усы.
— Это где как... И в городах ещё придерживаются правил, но в Стамбуле, подобное, наверное, вряд ли увидишь. — допив чай, он вышел на веранду с трубкой и, закурив, крикнул Тюркан. — Ты нам так и не рассказала, как всё прошло там, на чужой земле.