После этого он поспешно выскочил из комнаты.
- Хороший нам попался подарочек, - заявила Иришка. - А ты, Генка, молодец. Хорошо ему съездил по морде.
Мы стоим на артиллерийских позициях и испытываем машину при стрельбе. Это мой десятый выстрел. Ловлю в прицел бетонную чушку, имитирующую дзот, и нажимаю педаль. Вспышка и грохот такие, что я ослеп и оглох. Когда прихожу в себя, то слышу в наушниках жалобный вопль Мишки.
- Саша, на помощь. Я ни чего не слышу... Саша...
За моей спиной проклятый автомат перезарядки, сдергивает из гнезда снаряд и заряжает орудие, но орудия-то нет. Половина ствола исчезла, в сторону цели направлен огрызок, когда-то страшного орудия. Я откидываю люк и обалдеваю. Водительский люк раздроблен и придавлен куском оторванного ствола. Я пытаюсь его сдвинуть, но чувствую, что не могу. Ложусь на бронь, ногами упираюсь в сетку фар и плечами пытаюсь свернуть ствол в сторону. Наконец он подается и люк освобождается.
- Мишка, сдвинь люк. - Я стучу и кричу по крышке, но она не подвижна.
Луплю ногой по триплексам и вдруг люк приподнимается и чуть сдвигается в сторону. Я дожимаю его руками и заглядываю внутрь.
Свет упал на белое Мишкино лицо. Из ушей течет кровь, из уголка губ тоже видна струйка, глаза почти бессмысленны.
- Господи, - чуть не плачу я.
Но Мишка воет и трясет головой. Я вытаскиваю его на броню.
- Потерпи, сейчас доедем до машин.
Залезаю на место механика, отжимаю гидравлические домкраты и завожу двигатель. Мишка вцепился в люк и завис над головой.
- Держись.
Мы несемся на испытательную станцию.
Ира с ужасом глядит на Мишку.
- Мишенька, все будет в порядке. Сейчас Гена отвезет тебя на машине.
Но Мишка ничего не понимает он по-прежнему мотает головой.
- Гена, жми в больницу. Ира, поезжай вместе с ними. Я сообщу обо всем в КБ.
Главный не верит моему сообщению.
- Не может быть, - орет он в телефон.
- Приезжайте, посмотрите сами.
Вскоре кавалькальда машин приходит на испытательную станцию. Все, приезжие, по очереди залезают на броню, щупают излом ствола, пинают ногой его остатки на броне и, поцокав языком, слезают. Я вспоминаю, что не разрядил орудие. Залезаю в башню и с трудом откидываю замок. Более 50 килограммовый снаряд съезжает мне на руки.
- Что ты тут делаешь?
В люке показывается лицо главного.
- Разряжаю орудие...
- Идиот, надо это раньше делать.
Главный спрыгивает с танка и все разбегаются. Я ставлю снаряд в гнездо и вылезаю на верх.
- Все? - раздается где-то глухой голос главного.
- Все.
Опять собираются все и начинаются длительные разговоры от чего разорвался ствол.
Мне вкатили выговор за нарушение техники безопасности. Ленка приехала ко мне домой, что бы успокоить меня.
- Не понимаю, - говорю я, - за что не возьмусь, обязательно все плохо. Понимаешь, за время моего пребывания в КБ не принял фактически ни одного танка. Один плохой, другой надо доработать, третий устарел.
- Однако "Гюрза" пошла, - возражает Ленка, - и потом, понимаешь у тебя чутье и высокая требовательность к машине. По современным стандартам, это то что надо. От этого и все танки отдают тебе, потому что понимают, что ты оценишь машину лучше других.
- А ты знаешь, за что Кашкина уволили?
- Да, за то, что он оставил ракету на направляющей.
- А он был очень хороший испытатель. Я школу проходил у него.
- Тебя не уволили и нечего хныкать. Лучше своди меня в кино.
Мы в кино целовались во время сеанса.
Комиссия определила неравномерность кристаллизационной структуры ствола. Теперь и дополнительный ствол орудия забраковали. У меня перерыв, надо ждать пока пришлют новые стволы. Опять нудный комсомол, где никто ничего не хочет делать. Каждого надо упрашивать, а со взносами я просто замучился.
Теперь отдел кадров присылает нового водителя. Это пожилой мужик, неплохо разбирающийся в двигателях. Все его зовут, дядя Миша.
В нашей комнате появился еще один новый человек. В комнату со спортивной сумкой вошел молодой парень.
- Это отдел испытаний?
- Да, - ответила Иришка.
- Давайте знакомиться, я ваш новый начальник. Меня звать Владимир Петрович Лосев.
- Как новый? - изумился Генка, - а куда же Саша?
- Александр Сергеевич будет моим заместителем. Этот стол начальника?
Он уселся в кресло и стал отодвигать ящики. Мы все ошалело глядели на него.
- Вы, ребята, не обращайте на меня внимания. Делайте свое дело, а я пока буду постигать азы испытаний, - наконец оторвался он от стола.
Меня вызывают в Большой дом. Я приехал с неприятным ощущением в груди. На четвертом этаже толстолицый подполковник вежливо выспрашивает меня о делах в КБ, о комсомольской работе и потом подводит разговор к делу моего начальника.
- А ваш начальник отдела, ни в чем не был виноват. Мы специально для вас запустили утку о том, что нашли в его карманах фотокарточки. Явно, что такой трусоватый бездельник, как он, не будет заниматься шпионажем.
- Вы сказали, что эта утка пущена для меня. Но зачем?
Подполковник вытаскивает из папки мои бумаги, исписанные о начальнике.
- Мы на вас вышли случайно. Действительно, где-то рядом бродит иностранный агент и все наши секреты выплывают наружу. Пришлось пересмотреть все личные дела сотрудников КБ и мы нашли некоторые неточности в вашей анкете. Проделали колоссальную работу и нашли ваше настоящее прошлое. Для убедительности, сверили ваш почерк еще с одними старыми бумагами. Ведь вы не Гусев Александр Сергеевич, а Коновалов Александр Сергеевич. Правильно?
Я молчу, мучительно подыскивая слова для ответа.
- Да, я Коновалов.
- Вот и чудненько. Так что, придется вам все нам рассказать. Все рассказать, ничего не утаивая.
Я начинаю рассказывать свою Казанскую историю.
Прошло два часа. За это время я рассказал все, вплоть до последнего момента, как меня Аркан и Шариф затягивал в горком комсомола. Подполковник не задал ни одного вопроса. Он встал.
- Я выйду, посидите здесь.
Его отсутствие продолжалось минут тридцать. Наконец он появился.
- Вот что, Александр Сергеевич, мы вас отпустим, но и вы ни кому ни одного слова о вашем прошлом. Оставайтесь по-прежнему Гусевым, занимайтесь своими делами и... комсомольской работой.
............... Что же твориться на этом свете?.........
На заводе изготовителе орудий, что-то не ладилось с изготовлением стволов и руководство КБ решило пока законсервировать "Кобру" и мне передали "Крота".
Это был тип штабной бронированной машины, сваренной на базе старых САУ. Она была герметична и могла выдержать любой атомный взрыв. Так же как и на "Гюрзе", она должна пройти испытание на жизнеобеспечение. На этот раз вместо меня в машину полез Генка, а вместо Риты, прислали молоденького лейтенанта военно-медицинской академии.
- Генка, следи за двигателем и за регенерацией воздуха, - наставляю я его. - Главное не хорохорься, если что-нибудь заметишь, лучше прекратить испытание. Совсем не хочу вытаскивать ваши трупы.
- Брось, Саша. Все будет в порядке.
Для консультации молоденького лейтенанта я попросил главного выделить Риту. Она пришла к нам в операторскую с большим животом и стала рассказывать ему о переживаниях, когда сидела в "Гюрзе".
- Возьми побольше одежды. Саша не давал мне включать обогреватели, когда двигатель не работал, поэтому пришлось кутаться и следи за кислородом. Не дай бог, как вышло у нас. Я так боялась избытка его, ты же должен знать, как он влияет на организм.
Лейтенантик кивал головой и все записывал.
Наконец, мы загнали машину в климатическую камеру, навешали на выхлопные решетки выводные трубы и заперли экипаж в машине. Я отпустил Ирку домой, решил, что первую смену отдежурю я. Со мной осталась Рита.