- Ты уже вылечился? - спросил Володя.
- Да, вот подпиши бюллетень.
Володя берет бумагу и начинает ее изучать.
- Но здесь написано ОРЗ. Это что, теперь так прикрывают эту... болезнь врачи?
- У меня действительно было ОРЗ.
По их глазам вижу, что не верят. Но Володя подписывает бюллетень и протягивает мне.
- Я рад, что ты выздоровел. Тебе придется немного отдохнуть, для тебя работы пока нет.
- Как нет. Я слышал, что сделан новый само закапывающийся танк.
Володя мнется.
- Понимаешь, Саша, главный распорядился тебе новый танк не давать.
- Что, черт возьми, здесь твориться? Я пойду к главному.
- Сходи. Если уговоришь, танк твой.
Иду по коридору и вдруг нарываюсь на Лену. Увидев меня, она перекосилась, хотела удрать, но сдержалась и замерла, как вкопанная.
- Здравствуй, Лена.
- Здравствуй.
- Я думал, ты хоть позвонишь мне...
- Я предателям не звоню.
- Так. Значит это я предатель. Что же я такого наделал, что предал тебя.
- Как будто сам не знаешь. Шлялся по другим бабам, а мне мозги пачкал, что жить без меня не можешь.
- Я простудился и заболел, а ты... поверила всякой швали, которая несла про меня чушь и только по этому отвернулась... Эх, ты.
Я пошел дальше и почему-то не почувствовал к Ленке прежней тяги.
Главный вдруг принял меня сразу.
- Я все знаю, Саша, - начал он, когда я переступил порог его кабинета, - я звонил в поликлинику и мне все рассказали.
- Мне от этого сейчас не легче.
- Да, попал ты в ситуацию. Самое печальное, люди мне тоже не верят, все считают, что я тебя покрываю и ты действительно болел сифилисом.
- Что же мне теперь делать? Новый танк мне отказали. За границу не послали.
- Тебе надо уйти из КБ, Саша.
- Как уйти?
- Тебе все равно не дадут житья. Будут все время затирать и пинать ногами. Я тебя не вытяну, слишком серьезные противники у тебя есть.
- Это из парткома?
- И от туда тоже. Но особенно в сознании наших женщин, которые до конца дней будут от тебя здесь шарахаться. Я тебе могу помочь только в одном. Дам тебе хорошую рекомендацию одному моему старому знакомому- пушкарю, там тебя устроят. Так что, лучше уходи от сюда.
- Хорошо. Я уйду.
- Только ни кому не говори, куда идешь работать. Пока, Саша.
Он крепко пожал мне руку.
Я ухожу и вижу по глазам моих бывших друзей, что я для них уже никто. Даже руку на прощание мне никто не протянул. Только дома вечером зазвонил телефон и плачущий голос Ирки забормотал.
- Это все ты... все ты. Генка из-за тебя погиб.
- Откуда ты знаешь?
- Телеграмма пришла в КБ. Генка и дядя Миша в первом бою, снарядом... Там должен быть ты, слышишь... ты.
- Слышу.
Прав был сумасшедший конструктор-философ, танк в современном бою живет только семь минут.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
СУПЕР- ПУШКА
Прошло еще четыре года.
Меня завалил секретарь парткома. Не ученый совет, а именно он. После его пламенной речи о том, что партия и правительство не может выбрасывать народные деньги на ветер, на весьма сомнительные разработки, мне накатали больше половины черных шаров. И ничего удивительного, почти все члены ученого совета, являлись членами парткома: и зам по науке, и доктора, и академики, не говоря о мелкой шушере, директору по быту и завхоза. Уж этих-то зачем было затаскивать в ученый совет, непонятно. И так, кандидатская диссертация сорвалась. Ко мне подошел один из оппонентов.
- За что они так тебя, Саша. Тема-то потрясающая.
- За анкету.
- Чего? - не понял оппонент.
- Это долго объяснять. Я когда-нибудь на досуге тебе все расскажу.
А все началось действительно с анкеты.
Я закончил диссертацию и мне оставалось выполнить две вещи: провести испытания на полигоне новой, разработанной моей группой, артиллерийской системы и оформить документы. При оформлении документов, я в анкете на против графы "партийность" поставил две буквы Б/П. Секретарь парткома, который должен был обязательно подписывать эти документы, очень возмутился.
- Почему ты не в партии? Все лучшие работники института в партии, а ты нет.
- Но я же подавал заявление три года назад. Вы тогда сказали, что наша партия, это партия рабочего класса и когда семь рабочих института вступят в нее, тогда примут одного инженера или научного работника.
- Хм..., но это было тогда, а сейчас обстановка изменилась.
- Разве вы уже приняли семь рабочих?
- Нет. Но молодых и толковых, мы можем принять и без очереди. Вот бумага пиши заявление. Двоих коммунистов со стажем, что бы дали тебе рекомендацию, я подыщу.
Я написал заявление и подал секретарю. Он долго вчитывается и в раздражении бросает бумагу на стол.
- Что ты пишешь? "Буду стараться изменить общество так, чтобы людям жилось хорошо." А им по вашему плохо сейчас живется?
- Плохо, не плохо, а жить бы надо лучше.
У секретаря даже челюсть отвалилась от такого кощунства.
- Вот вы какой. Да вы и кандидатской степени недостойны. Партии такие действительно не нужны.
- Звания даются не за принадлежность к партии, а за развитие науки.
- Ну это мы еще посмотрим.
На следующий день у меня испытания на полигоне. Три года тому назад в старом форте мы начали строить первую в мире электронную пушку. Подвалы форта забивали конденсаторами большой мощности, генераторами, усилителями и различной исследовательской и действующей аппаратурой. Самый основной узел, систему фотоэлектрического по стадийного переключения на каждую электромагнитную катушку ствола, делал я. Это и было темой моей диссертации.
И вот теперь шести ступенчатый электромагнитный ускоритель, рассчитанный на разгон полезной нагрузки массой 5 килограмм и диаметром 150 миллиметров, стоит на верхней площадке форта и смотрит на цель. Это отслуживший свой срок крейсер, замерший на якорях в пяти кабельтовых от нас. Он стоит посредине пролива, на той стороне которого щит скальных гор.
На площадке много народа. Здесь ученые, много военных, неведомое гражданское начальство и конечно секретарь парткома и обкома партии.
- Ну что, начнем, - говорит академик Митин, мой непосредственный начальник. - Давайте, Александр Сергеевич.
Два матроса запихивают пяти килограммовую болванку в дырку ствола и закрывают затвор. Все разговоры на площадке стихают и посетители, на всякий случай, прячутся за бойницы форта.
- Внимание, - кричу я, - Огонь. Пли!
Нажимаю пальцами на две кнопки. Пушка беззвучно дергается и тут же где-то под бетоном я слышу слабое вытье конденсаторов, набирающих энергию с Сосновской АЭС. Часть посетителей выскакивают на площадку и все смотрят на крейсер. Он стоит и... ничего.
- Запросите наблюдателей, - обращается к радисту адмирал ,- попали или нет?
- Так точно. Попали. Прямо по центру в борт, - радостно докладывает радист. - Дырка насквозь. Видны разрушения скальных пород на том берегу.
- Как дырка насквозь? - волнуется адмирал. - Там же двадцать метров из перегородок и броневых плит.
- Дырка насквозь, - опять подтверждает радист.
- Александр Сергеевич, - обращается ко мне академик Митин, - а нельзя ли настоящим снарядом, а не болванкой?
- Можно. Ребята, - прошу матросов, - вон из того ящика, вытащите головку снаряда, отверните колпачок и зарядите пушку.
Матросы затвором запирают головку снаряда в стволе. Теперь посетители не прячутся за бойницы форта, а во всю пялят глаза на крейсер.
- Внимание. Огонь. Пли!
Опять беззвучно дергается ствол и где-то вдали раздается грохот взрыва. Обломки скал поднимаются к небу и падают вниз.
- Что за чертовщина? - удивляется адмирал. - Взорвались скалы...
- Опять попали, - радостно кричит радист. - Дырка насквозь.