Валерий Юабов
Всё Начинается с Детства
Дорогой маме посвящается
От автора
Своим непременным долгом и приятной обязанностью считаю выразить огромную благодарность моему дорогому другу и помощнику Раисе Исаковне Мирер, без которой этой книги, может быть, и не было бы.
Она не только побуждала меня работать, но и вложила в наш общий труд свою душу и огромный опыт литературного редактора.
Вместо предисловия
Бухарские евреи имеют богатые литературные традиции. Однако в конце 30-х годов прошлого века они были насильственно прерваны. Литературное творчество, как и деятельность всех остальных очагов многогранной национальной культуры, оказалась в Советском Союзе под строжайшим запретом.
Возрождение наших культурных традиций началось только спустя полвека, когда значительная часть бухарско-еврейского этноса оказалась в Израиле, США и других странах свободного мира. Одна за другой выходят в свет книги бухарских евреев – и научные и художественные. В этом невиданном ранее потоке большое место занимают и мемуарные произведения.
Книга, которую читатель держит в руках, принадлежит к этому жанру, и все же стоит особняком, выходит за его пределы. Этому есть несколько причин.
Первая: большинство мемуаристов люди весьма почтенного возраста. Их образ мышления сложился в прошлой, до иммиграционной еще жизни. В. Юабов сравнительно молод (ему около 40 лет). Он покинул Узбекистан 18-летним юношей. Кругозор его и менталитет в значительной степени сформировались под влиянием новой культуры. То есть у него появился «взгляд со стороны». Я думаю, это поможет тем читателям, для которых книга создавалась. «Я пишу… для своих детей и внуков, которые живут в другой части света, в другом мире…» – заявляет автор.
Вторая, не менее важная причина, выделяющая эту книгу, – она написана талантливо и захватывает читателя с первых же страниц. Ярки и объемны впечатления детства. Персонажи повествования – родители, близкие и дальние родственники, учителя, сверстники – встают перед нами как живые. Автор изображает их правдиво, с любовью, с юмором, с болью, иногда с горечью. Не всякий мемуарист решится на это.
Вместе с тем книга заставляет размышлять о жизни. Она позволяет нам представить себе то страшное время, когда господствующая коммунистическая идеология калечила судьбы миллионов людей и в Узбекистане, и в других концах Советского Союза.
Мне думается, что книга В. Юабова может послужить ценным материалом для историков и этнографов, изучающих жизнь бухарского еврейства 50-х – 70-х годов прошлого века.
Остается пожелать автору, чтобы он продолжил творческую работу, и так же талантливо рассказал о дальнейшей своей жизни, уже в Америке.
Само собой разумеется, что публиковать эту книгу надо не только на русском языке, но и на английском.
Глава 1. Короткий Проезд, Дом 6
– Вале-е-яя! – услышал я, выйдя во двор. Из окошка, что было напротив, выглядывало круглое личико моего двухлетнего двоюродного братишки Юры. Стоя на цыпочках на подоконнике, он едва дотягивался до форточки. Букву «р» Юрка еще не выговаривал и смешно перекраивал мое имя «Валера».
– Вале-е-яя, меня мама бьет! – жалобно кричал братишка.
Стояло раннее апрельское утро, к тому же воскресное. Наш двор еще спал, как спал и весь Ташкент, и я испугался, что Юркины вопли разбудят родственников и соседей. Тут к окну подошла Валя, Юрина мама. Она протянула руки, но вовсе не затем, чтобы шлепнуть Юру. Придерживая его за попку, она, улыбаясь, сказала:
– Чего кричишь? Все спят еще!
Братишка, конечно, не нуждался в защите. Он, как всегда, озорничал. Но я вышел во двор не за тем, чтобы играть с ним. Мы с мамой собрались к папе в больницу.
– Юрка, погоди, ладно? Я вернусь и будем играть в войнушку.
Круглое личико расплылось в улыбке. Играть в войнушку Юрка очень любил. Три года разницы в возрасте нисколько не мешали нам дружить – вместе играть, ссориться и даже драться.
Скрипнула кухонная дверь. На крыльцо вышел дедушка Ёсхаим с котомкой за плечами. Дед был сапожником. Об этой нелегкой работе рассказывали его руки. Кожа на них была шершавая, как рыбья чешуя, ладони покрыты мозолями, а кончики пальцев и ногти, почерневшие и испещренные рубцами, походили на искореженные гвозди. Но изуродованные эти руки были могучими. Своим железным рукопожатием дедушка – а ему было шестьдесят семь лет – порой доводил до слез какого-нибудь знакомого, в чем-то провинившегося. Тот подойдет поздороваться с дедом улыбаясь, а отойдет скрючившись.