«Дип Пёрпл» разошлась, разыгралась вовсю. Гитары, орган, ударные, голоса – все слилось, превратилось в какой-то шквал. И вот он наступил, тот момент, когда перестаешь замечать что-нибудь вокруг! Ты погружаешься в музыку весь, целиком… Ты в ином мире… Как в нем хорошо! Он уже и твой теперь, в нем те, кем ты восхищаешься, кому подражаешь, с кем хотел бы быть… И кем хотел бы быть… Хотел бы стать… Сейчас как раз и кажется, что это уже произошло!
И вот мы уже не за столом, не в квартире Андрея Байдыбекова. Мы – группа «Дип Пёрпл». Яркие лучи цветных прожекторов, перемещаясь и переливаясь, освещают нас, сцену, открытую площадку, на которой мы выступаем.
Перед нами – море голов. Оно колышется, это море, шумит, ревет, беснуется, как во время шторма. На нас устремлены тысячи глаз. Мы их видим – и не видим. Мы слышим восторженный рев – и не слышим. Мы работаем. У каждого – свой любимый инструмент, своя роль.
«Свит чайлд ин тайм…» Это поет Витька Смирнов, он же – Иан Гиллан. Витька так вжился в облик Иана, что даже напоминает его. Как Иан, прикрыл он глаза и поводит головой. Длинные волосы упали на лицо… Он не может, конечно, перенять голос, но манеру передает точно.
«Тум-м… Тум-тум-туммм…» А это – Андрей. Он на ударных. Барабаны и тарелки – их у него двенадцать. Своими ложками он крутит не хуже, чем Иан Пейс ударными палочками. Андрею тоже подвластны звуки. Он может отбить ритм нежно-нежно, словно это соловьиная трель. Может так отгрохать, будто ты под артиллерийским обстрелом.
Сейчас Андрей тих и нетороплив. Так же, как и бас-гитарист Витька Ярош. Их мелодия пока звучит фоном. Но фон этот очень важен. Помня об этом, они часто переглядываются, чтобы действовать согласованно.
Слушаю их, прикрыв глаза. Мое время еще не наступило.
Но вот звуки ударных становятся все сильней, все громче. Андрейка «тащится» вовсю. То есть он балдеет, он в полном кайфе! Склонившись к столу, Андрей поматывает головой вверх-вниз, вверх-вниз. А руки его, сжимающие ложки, действуют вовсю, молотят по воздуху.
Витька Ярош стоит, откинув голову назад, и пальцами левой руки прижимает струны гитары. Правая рука его приспущена к поясу, он и перебирает ею струны, и постукивает по гитаре: «бум-м, бумм-м, бум-м-м»…
Тут из кухни выбегает Локшев…
Всё, значит, слышал, не пропустил минуты органист Джон Лорд! Склонившись над столом, Санька перебирает клавиши органа.
Смолк певец, звучит только музыка, инструменты играют вовсю, в самом быстром темпе, со всей душой!
И вот, наконец, долгожданный момент – сейчас должна заиграть соло-гитара.
То есть, я. Соло-гитара – душа рок-группы. Нежная, неторопливая, звонкая, она создает обычно особое, лирическое настроение. Но сейчас соло-гитара должна быть иной: жаляще-быстрой, поднимающейся до наивысшей тональности, создающей напряжение…
Да, настал мой черед. И я ударил по струнам. Глаза мои не успевали следить за пальцами, с такой быстротой и с такой частотой они перебирали струны. Гитара… Воздух будто сгустился, я чувствовал тяжесть ее деревянного тела, мне казалось, что я одновременно был и музыкантом, и гитарой! Я покачивал головой, приподнимал ногу, подпрыгивал. Глаза мои были прикрыты, мне, как и всем ребятам, не нужны были ни ноты, ни дирижер.
Мы чувствовали и музыку, и друг друга. Мы были единым организмом!
Все… Отзвучали последние аккорды. Замолкли ударные. Мы стоим, чуть пошатываясь. Только сейчас мы почувствовали, как устали.
У нас мокрые волосы, мокрые рубашки, пот течет по лбу, заливает глаза. А перед нами все еще шумит, ревет, беснуется толпа зрителей.
Кто с визгом подпрыгивает, кто свистит, кто потрясает кулаками, кто рвется к нам, к сцене – прямо по плечам, по головам. Взлетает вверх качающийся лес рук.
Это слава. А кому же не хочется славы, в пятнадцать-то лет?
Ну, до славы еще надо дожить.
Мы выключили магнитофон. Андрейка вытер вспотевшее лицо, махнул Ярошу рукой – наливай, мол… Выпили, посидели молча, все еще полные музыкой.
– Эх, попасть бы на рок-концерт! – вздохнул Витька.
– Ага, ага… На Зыкину… Или на Магомаева! – захихикал Сашка. – Ишь, размечтался!
Засмеялись и мы все, только не очень-то весело. Дело в том, что концерты в Чирчике иногда бывали, но к року они никакого отношения не имели – о таком нечего было и мечтать. Рок-музыка была «западной заразой», «разлагающим влиянием» и так далее, и тому подобное. Об этом писали в газетах, кричали по радио, говорили в школе.