Мне было горько, обидно, больно и тошно. Ведь мне так ясно дали понять, я — никто, мои чувства — ничто, я должна делать, что скажут и не отсвечивать.
Молча брать и делать.
Глава 12. Эльвира
— Проходите, — открыла я дверь кабинета, приглашая простенько одетую, но хорошенькую девушку, что заметно нервничала.
— Вы же Эльвира Лейман? — уточнила она.
— Да, — нарочито повернула я к себе бейджик с груди, — это действительно моя фамилия.
— Я домработница Юлии Пашутиной, но она сейчас живёт у своего жениха, господина Верейского, поэтому и я работаю и на него. Там и увидела вашу визитку. Юлия Владимировна ведь наблюдается у вас?
— Совершенно верно, — выдохнула я. Опять Верейский и Юлия, мать её, Владимировна! Мёдом им всем тут теперь намазано, что ли.
Но стул предложила.
Девушка присела на самый краешек, нервно теребя в руках конец шарфа.
— Я знаю, что Юлия Владимировна не беременна, но раз она доверилась вам, значит, вы умеете хранить секреты.
Чудесно! Просто чудесно! Теперь у меня ещё и слава врушки, или как там говорят про полицейских: продажного гинеколога, грязного дока?
— Хранить чужие секреты моя профессиональная обязанность, — с бесстрастностью снежной лавины ждала я, что же она мне скажет.
— Я беременна от влиятельного человека, которого не хотела бы называть, — опустила она руки, и платье обтянуло круглый животик сроком недель на двадцать. — Но мне нужно доказать, что это его ребёнок. А там видно будет.
Хотелось стукнуться лбом о стол. Но ни один мускул не дрогнул на моём лице.
— Что значит доказать? Вы хотите тест ДНК на подтверждение отцовства? Так это любая лаборатория сделает, зачем вам я?
— Не только. Всё не так просто, — вздохнула она.
А по мне так как два пальца об асфальт.
— Он знает о вашей беременности?
— Нет, — заёрзала она.
— У вас были другие половые партнёры в период зачатия?
— Нет.
Мои брови вопросительно приподнялись.
— Откуда тогда эти сомнения в отцовстве?
Она сжала губы.
— Половой акт был защищённым? — догадалась я.
— Да, он надевал презерватив, поэтому вряд ли мне поверит, — одарила она меня ненавидящим взглядом.
У-тю-тю, какие мы сердитые!
— Как же тогда это случилось? — продолжала я допрос.
— А это важно? — дёрнулась девушка, словно я задела её за живое.
— Мне — не важно. Но вы ведь попросили помощи. Логично начать с правды.
— Он много лет использовал меня. Имел, когда хотел. Когда ему вздумается. Мог просто идти мимо, когда я убираюсь, затащить в ванну и грубо отодрать. Я же никто, так.
«Шёл мимо», «затащил в ванну», «много лет использовал», «я домработница господина Верейского» …
Мне резко стало жарко, когда её слова вдруг сложились в совершенно определённую картину: кто именно этот загадочный влиятельный человек.
— И что ты сделала? — спросила я резко пересохшим горлом.
— Взяла использованный презерватив и… — неопределённый жест в направлении своей промежности, но мне и так было ясно, как именно она им воспользовалась.
— И чего ты теперь хочешь?
— Я же сказала: мне нужен анализ и официальное подтверждение.
— Нет, чего ты на самом деле хочешь, девочка? — устала я церемонится с этой хитро выделанной девицей. — Денег? Славы? Справедливости? Я слышала, на телевидении любят хороших девочек, обиженных плохими богатыми дядями. А что-то мне подсказывает, что он как раз богат, и, возможно, без пяти минут женат. Хочешь в телевизор? Или хочешь, чтобы он заплатил за твоё молчание? Или, может, чтобы заплатила Юлия Владимировна, которой твой секрет, боюсь, очень, очень не понравится?
Я сверлила её глазами, пытаясь угадать, точно ли попала, что это Верейский? Она ведь не сильно и скрывала. И сама себя накручивала, вдруг ощутив приступ ревности. Острой примитивной банальной ревности и какой-то обиды. Что вот такие правильные, идейные, как я, молча ревут в подушку и не навязываются, потому что это я так решила — родить от него, и это мои проблемы. А смазливые «простушки», вроде этой, пользуются своей женской привлекательностью по полной и ничем не гнушаются.
Она гордо вскинула голову и глянула на меня зло.
— Всё не так просто. Оказалось, что у него какое-то опасное генетическое заболевание. А я хочу, чтобы у моего ребёнка всё было хорошо или… избавлюсь от него, — резко выдохнула она, словно такое решение ей принять действительно будет непросто. — Так вы мне поможете? С обследованием?