Он не свободен, чёрт возьми! И это я должна его уверить, что его будущая жена беременна.
Кажется, читая её ответы своим подписчицам и ненавистницам, я немного поняла зачем она хочет соврать. Чтобы он, наконец, на ней женился. Люди спрашивали: вы так давно помолвлены, почему не женитесь? И в последнее время её раздражали эти вопросы. Значит, ей было не всё равно. Её обсуждали, осуждали, подначивали, задевали. Откровенно зубоскалили. В этом чуждом мне мире публичности, светских сплетен, популярности и больших денег не прощали ничего. Не щадили никого. И, возможно, она была не настолько толстокожей, как казалась.
А я? Увидев в углу пакет, я потянулась к нему. Белый халат, что надевал на лекцию Верейский, я взяла домой постирать. Но сейчас достала и уткнулась лицом в мятую ткань.
Его запах был почти неуловим. Но он был. И его рука, что накрыла мою и ждала ответа. И взгляд, сизый как туман над Домбаем, что умолял ответить. Всё это было.
Вряд ли он отступит, если что-то для себя решил.
И вряд ли я смогу долго сопротивляться. Чёрт возьми, никто и никогда не забирался так глубоко в моё сердце, что я безоговорочно решила: хочу от него ребёнка.
Господи, что же делать?
Я малодушно хотела сказаться больной, уйти на больничный, срочно уехать, сбежать хоть на край света и отдать его невесту другому врачу. Может, поговорить со Слав Славычем? Сказать, что это личное, конфликт интересов?
— Эль, с тобой всё в порядке? — Костя постучал в дверь.
— Да, да, — подскочила я и поторопилась засунуть халат в стиральную машину. — Бельё разбираю. У тебя есть что постирать?
— Нет. Я собираюсь пельмени варить. Тебе сколько? Как обычно?
— Да. Я сейчас тебе помогу. Сделаю салат. Овощи, помой, пожалуйста!
Поспешно засунув в полупустую стиралку и принесённую простынь, я наскоро приняла душ и вышла.
Кухню заполнил запах весны, когда, беззаботно напевая, я крошила огурцы, укроп и выросший в горшке на подоконнике зелёный лук. Но кого я обманывала: гнетущую неловкость, недосказанность и неопределённость, что возникла сегодня между нами с Костей, не могли заглушить ни запахи, ни звуки.
— Кажется, пересолил, — обжигаясь горячим пельменем, сказал он.
— А по мне так в самый раз, — подула я на свой, откусив крошечный кусочек.
— Эль, — он прочистил горло, отложил вилку и посмотрел на меня. — Я должен тебе кое-что сказать.
— Кость, прости. Ты правда ни в чём не виноват. Мне всё нравится. Мне хорошо с тобой. Но так иногда бывает, — умоляюще смотрела я на него.
Нет, нет, нет! Только не бросай меня! Только не сейчас, пожалуйста!
Я знаю, что вела себя эгоистично и как последняя сволочь, но мне сейчас никак, никак нельзя быть одной.
— Я о другом, — болезненно нахмурился он.
— Говори, — отложила свою вилку и я.
— В общем, мне предложили место главы бюро на Дальнем Востоке.
— Где? — вытаращила я глаза.
— В Амурской области, — кашлянул он. — Конечно, глупо надеяться, что ты со мной туда поедешь. Я всё понимаю, у тебя тут родители, хорошая должность, диссертация, но я всё же скажу. — Он вздохнул. Тяжело. Обречённо. — Я был бы рад, если бы вы с Матрёшкой поехали со мной.
— Кость, — я опешила, испуганно сглотнула. Стало больно. Он такой хороший. Спокойный. Добрый. Безотказный. Я его не заслужила. Но сказать ему это — унизить и обидеть ещё больше.
— Я же говорю: я всё понимаю, Эль. Просто не мог не спросить, — опустил он глаза.
— А как же твоя мама? Как она тут одна?
— Если всё сложится, — оживился он, — маму я со временем заберу. Тем более она родом из Благовещенска, у неё там сестра, близкие. И квартиру обещают большую. А эту здесь сдадим.
— Когда? — смотрела я на него не моргая.
— Через две недели.
— Уже?! Так скоро?
Он молча кивнул.
И что я могла сказать? Только встать, обогнуть стол и его обнять.
— Я буду скучать.
И точно знала, что буду. И я, и Матрёшка, и мои родители. Мы все будем.
— И я буду по вам скучать, — прижал он меня к себе. И снова вздохнул.
Тяжело. Обречённо.
Не знаю, любил ли он меня. Но точно знал, что я его не любила.
И всё же всплакнула. Правда не сейчас, потом. Когда он увёз меня к родителям на дачу.
Укрывшись пледом, на скрипучих качелях, я давилась слезами, глядя как они играют с Матрёшкой. Она пинала разноцветный мячик. А Костя ловил его, чтобы не летел на грядки, и кидал ей обратно.