Из закуски заказала бутерброды с икрой и канапе с дорогой салями, фетой и маслинами. Знаю, что Тимур любит подобные.
Занося разнос в кабинет, наталкиваюсь на два взгляда: изучающий и самодовольный.
Где чей — угадайте сами.
— Ты же знаешь, что я люблю виски "Macallan", — конечно, понторез хренов.
— Извините, Никита Геннадьевич. Забыла. Поменять?
— Нет, оставь уже. А где сахар в американо? Тоже забыла? — отчитывает, стараясь показать свою важность. Однако мне по барабану.
— Спасибо, Никита, — серьёзно подаёт голос Тимур. — Я без сахара пью.
Так что не "тоже забыла", а просто знала. Стараюсь не смотреть ни на Тимура, ни на Никиту.
— Я могу идти?
— Иди, — небрежно бросает Никита.
Надеюсь, больше я им не понадоблюсь.
Глава 5. Тимур
Усталость давала о себе знать. Мой режим в последние четыре года состоял из вечных разборок, перестрелок, общения с законченными преступниками, коим я сам стал. Я, конечно, лет с пятнадцати подозревал, что мой отец не простой бизнесмен, но что он стоит у руля преступной империи даже близко не думал. Из этих четырёх беспокойных лет один год отец меня готовил, а потом умер. Я шёл в отказ, в мои планы не входила такая интересная работа, но я являлся наследником всего имущества и всех прав. Вероятно, он чувствовал, что скоро придёт его конец. Скорбил ли я? Нет. Я не хотел связывать свою жизнь с преступным миром, но отец умел убеждать.
Вика.
Единственным моим слабым местом была она. Мне не нужно было никакое наследство, но мне явно дали понять, что если я откажусь, то завтра её могут и не найти. Когда я услышал это, разгромил его кабинет, а он только упивался моей беспомощностью. Мне пришлось расстаться с ней, стать последним скотом, но с моим образом жизни я не мог допустить, чтобы пострадала она, ведь если отец нащупал самое слабое место, то и другим труда не составит. Тем более я знал из-за чего погибла мама. Мне было всего восемь лет, но я помню ту боль, и как я плакал. Мама была моим единственным родным человеком, отца я таковым не считал. Потом был закрытый интернат, университет. Я всегда был один, пока не встретил Вику. Нет, конечно, у меня были девушки. Нет, громко сказано. Подобие девушек, которым были важны мои статус и бабки. Но Вика… Никогда и никого так не любил, а ещё я чувствовал, что это взаимно. Ей ничего не нужно было, кроме меня самого. Но испытать подобную боль той, что я узнал, когда умерла мама, я не хотел. Без Вики мне было плохо, мне было никак, но я знал, что где-то она имеет шанс на счастливую жизнь.
Но, похоже, я ошибался. Я заставлял себя ничего не узнавать про неё, не заставлять службу безопасности рыть на мою девочку всю возможную информацию, но когда я увидел её около клуба. Как я был рад просто видеть её. Она почти не изменилась, только взрослее стала. Чёрные волосы были чуть ниже лопаток, а в синих лисьих глазах всё также горели искорки. Глаза у неё всегда были невероятные: насыщенного синего цвета, но словно хрустальные. Чуть полные губы улыбались словно с той же нежностью. А от платье на ней меня вообще начало потряхивать. Выше колена, на бедре вырез, спасибо хоть поверх тонких бретелей есть какая-то прозрачная ткань.
Жизнь у неё была явно не сахар, раз мотается ночами по клубам в поисках старшей сестры наркоманки. Аня никогда мне не нравилась, всегда демонстрировала свой эгоизм, но виду я не подавал. Предложил помощь, но Вика, ожидаемо, отказалась. Даже после этого я не стал искать встречи, просто сказал где меня найти, если передумает.
Но сегодня сидя в клубе у подонка Никиты, я никак не ожидал встретить её снова. Войдя, она сохранила самообладание и просто поздоровалась, словно мы не знакомы. Так даже лучше.
— Вика, милая, — вот урод. — Будь добра, принеси нам коньяк, американо и закуску на твой вкус.
— Хорошо, Никита Геннадьевич, — подчеркнуто официально сказала Вика.
Вика вышла, а Сёмин продолжил наш разговор:
— Тимур, я тебя очень уважаю, и твоё решение, но ты же понимаешь, что они найдут эти таблетки, если им надо.
— Я же сказал: нет. Это не обсуждается, Никита.
Сёмин поджимает губы: ему не нравится, но сделать он ничего не может. Власть решает всё. И у меня она была. А он мелкая сошка.
Спустя десять минут Вика принесла напитки и еду. Мои любимые канапе, кофе без сахара. Помнит. А вот какой виски пьёт этот урод не помнит. Или делает вид. Но всё же приятно. И почему она тут работает? Ведь училась на юриста. Там мы и познакомились. Я на четвёртом курсе, она первокурсница. Параллельно с учёбой я занимался именно бизнесом отца: клубом, встречами с партнёрами, какой-то недвижимостью. В общем светлой стороной. Но через два года я узнал и о тёмной. Прошло ещё четыре, но я вспоминаю те два года. Мы практически не расставались, а сейчас я сижу и просто смотрю на неё, не имея никаких прав и ничего о ней не зная. Единственное, что я понимал, что ей тоже не очень нравится Никита. Но вот то что я услышал дальше стало моей самой великой проверкой на прочность.