— Хорошо, каудильо, — вздохнул Кастро. — Я понимаю, что вы намерены добиться победы во что бы то ни стало. И я не буду вам в этом мешать. Я прошу у вас лишь одного — дайте нам несколько часов.
— Для чего? — с подозрением в голосе спросил генерал.
— Для того, чтобы мы успели погрузиться на пришедшие час назад германские корабли. И отплыть.
— Ага! — торжествующим тоном воскликнул Франко. — Значит, вы все-таки агент Берлина!
— Я не агент Берлина. Появление этих кораблей было для меня таким же сюрпризом, как и для вас.
— Впрочем, это не имеет значения, — махнул рукой генерал. — Меня интересует совсем другое. Почему, собственно, я должен отпустить вас с миром?
— Скажите мне, каудильо, — ответил вопросом на вопрос Фидель, — сколько у вас осталось бойцов?
— Меньше, чем хотелось бы, — уклончиво ответил Франко.
— А ведь если вы сейчас пойдете в атаку, их останется еще меньше, верно? Зато если вы подождете несколько часов, все ваши боевые товарищи останутся в живых. И вы одержите столь желанную вам победу. А мы уплывем восвояси. Так зачем же нам друг другу мешать?
— Возможно, вы и правы, — медленно произнес генерал, явно над чем-то задумавшись, — В конце концов, двадцать лет назад мы тоже проиграли. И покинули родину, оставив ее победителям. Так почему бы вам сейчас не сделать то же самое? Пожалуй, это будет по-своему справедливо…
— Я тоже так полагаю, каудильо, — не стал возражать Кастро.
— Хорошо, — сказал Франко. — Хорошо, мы дадим вам… ну, скажем, десять часов. Этого времени вам хватит?
— Да, каудильо.
— Хорошо, — снова сказал генерал. — Вы очень интересный собеседник, господин Кастро, и я бы с удовольствием продолжил наш разговор… когда-нибудь потом. А сейчас, увы, нам следует распрощаться.
И Франко протянул Фиделю руку.
— Я до сих пор помню то рукопожатие, — сказал Фидель. — Что ни говори, а не уважать такого человека невозможно.
— Это верно, — кивнул Пауль, снова невольно понизив голос.
— А больше мы с ним, конечно, так и не увиделись, — задумчиво произнес Кастро. — И теперь уже не увидимся. А жаль.
— Ну, я думаю, — усмехнулся Зонненберг, — вы часто видели друг друга по телевизору.
— Да, конечно, — пожал плечами Фидель, — но это ведь не то же самое…
— А помнишь наш разговор на корабле? — попытался Пауль отвлечь друга от грустных мыслей, переведя разговор на другую тему. — Через два дня после отплытия?
— А как же! — ответил Кастро. — В тот день я многое понял…
— Я не буду тебе врать, Пауль, — сказал Фидель Зонненбергу, с которым уже успел перейти на «ты». — Да, мы хотели совершить революцию без всякой иностранной поддержки. И все же я не понимаю, почему вы так и не пришли нам на подмогу.
Больше в кают-компании теплохода «Август Бебель» не было никого.
— А почему ты, Фидель, думаешь, — не сразу ответил Пауль, — что мы были в силах оказать вам весомую поддержку?
— То есть как?! — возмутился Кастро. — Да ведь мир социализма простирается от Атлантики до Сибири! Да ведь у вас громадная территория с населением! Да ведь вермахт — самая большая в мире армия! И после этого ты еще будешь утверждать, что у вас не хватает сил?!
— Да, Фидель, я утверждаю именно это, — грустно сказал Зонненберг. — Ты совершенно прав — мы занимаем громадную территорию. Взять хотя бы Европу — а ведь есть еще огромная Россия! Однако все эти миллионы квадратных километров вермахту приходится контролировать, охранять, защищать — как от внешних врагов, так и от внутренних. Ты можешь себе представить, сколько для всего этого нужно солдат? а техники? а миллионов рейхсмарок, идущих на военные нужды? Уже после войны Тельман понял, что Германия, образно говоря, откусила больше, чем может прожевать.
— Но ведь у вас есть союзники! — возразил Фидель. — Почти вся Европа! Десятка два стран, не меньше!
— Какие же это союзники? — печально усмехнулся Пауль. — На кого из них мы можем рассчитывать? Ну, на итальянцев, на испанцев. Еще на финнов. А остальные наши «друзья», Фидель, союзниками только называются. Мы ведь их к «дружбе» принудили силой. Потому-то и армии у них крошечные — да и ненадежные к тому же. Возьми хотя бы Россию. Помнишь, как пару лет назад Берия хотел Сталина из Мавзолея выбросить? А ведь потом бы и нас послал подальше, это уж точно. Хорошо еще, мы приняли меры и поставили этого предателя к стенке. Авось Хрущев поумнее окажется.