«ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ!» — гремит в голове, а затем в ней становится пусто. Так пусто, что я, наконец, понимаю, что остался один. Но пустоту через мгновение заполняют страх, стыд и боль. Я ведь не мог этого сделать! Или мог?
— Дрейк, — говорю я, пытаясь подойти поближе. Ноги не слушаются. — Дрейк! Дрейк, пожалуйста!
Я падаю на колени, отталкиваю крыло драконицы. Как она не понимает, зачем мешает мне! Кинжал ещё можно выдернуть! Яд не успел подействовать! Да я и задел-то его вскользь, я ведь не сильный, правая рука плохо слушается, и бил я по движущейся мишени. Я же не мог нанести смертельный удар!
— Ну что ж, поздравляю, — слышу я голос за спиной.
Это удивительный голос — он как будто одновременно взрослый и детский, женский, мужской, сильный и слабый. Словно хор голосов звучит одновременно, сливаясь в единое целое.
— Ты убил дракона.
— Но я не хотел его убивать! — я оборачиваюсь и вижу, будто в тумане, ещё одного ящера. Он зыбкий, как мираж, и кажется то гигантским, как гора, то небольшим, чуть крупнее Дрейка. Он то совсем живой, непрозрачный и отбрасывающий тень, то бесплотный, как призрак. И я никак не могу понять, какого он цвета.
— Убери крылья, Нерисса, — говорит этот фантом, и драконица послушно отводит крылья.
Я вижу неподвижное тело своего друга. Он лежит на песке с подвёрнутой шеей, синие глаза потускнели, пасть открыта в последнем немом крике, лапы сведены судорогой боли. Я не хочу это видеть, но что-то подсказывает мне, что эту картину я буду видеть долго, до конца жизни, даже если окажусь на другом конце света.
Но тут белая чешуя начинает облетать. Сперва медленно, как одинокие лепестки цветущего дерева, затем всё сильнее, как вьюжная метель. Падает в песок кинжал с отравленной иглой, и у лап драконицы остаётся лежать человек.
— Он умер? — спрашиваю я бесплотного дракона, потому что если кто и знает ответ, то только он.
Затем бросаю взгляд на свою руку — там, где прежде оборванный рукав открывал полоску чешуи, теперь я вижу гладкую кожу. Лишь отдельные чешуйки белеют на грязной, истрёпанной ткани повязки, от которой мне давно пора было избавиться.
— Ты убил дракона, — повторяет призрак прежние слова. — Дракона, а человек остался жив. А сейчас мы с тобой уйдём, потому что им надо побыть вместе. Она слишком долго ждала сына, две с лишним сотни лет не покидая этот берег.
— Чушь, он не может быть сыном дракона! — возражаю я.
— Да, он не её сын, но он тот, кого она ждала. Идём же.
Мой собеседник успел переместиться дальше и теперь стоит, выжидающе глядя на меня.
Я подхожу.
— Кто ты? — спрашиваю о том, что хочется узнать прежде всего.
— Не узнал? — голос звучит слегка насмешливо. — У меня много имён, одно из них ты даже сам мне дал. Пойдём, не останавливайся.
Я послушно бреду за драконом. О чём он говорит, какое имя я мог ему дать, если мы видимся в первый раз? Я ведь точно не мог бы забыть встречу с драконом-призраком… но тут меня осеняет.
— Так ты — душа прежнего дракона, что обитал в замке? — догадываюсь я. — Но ведь я вроде бы не давал тебе имён.
И в то же мгновение припоминаю, как мы играли с Сильвией в принцессу и дракона (в то время мы ещё не знали, что однажды настанет и её черёд отправляться в замок). Мы даже немного повздорили, поскольку я выбрал имя Бочка-с-Потрохами, а Сильвия утверждала, что это нелепое имя для дракона, и настаивала на Пожирателе.
— Бочка-с-Потрохами, серьёзно? — хмыкает мой спутник, и я чувствую, как жар приливает к щекам. Мы останавливаемся у кромки воды, где волны с шумом набегают на песок. — К счастью, мне повезло больше. Самую малость.
Я вновь разглядываю это странное существо, а оно глядит на меня. В его глазах как будто отражаются все звёзды, хотя сейчас ясный день. Дракон склоняет голову, и я вижу что-то похожее на рожки, которых раньше не было.
— Всё ещё не догадался? — интересуется он, и в стройном хоре его голосов на передний план выходит что-то знакомое. Что-то похожее на блеяние.
— Орешек?! — с недоверием спрашиваю я и сажусь на песок, хотя садиться вроде не собирался.
— Молодец, — с уважением кивает это существо и садится рядом. Сидя оно становится совсем маленьким, плотнеет, темнеет, и вот я уже вижу перед собой знакомую козу.
— Но у меня есть и другое имя, знакомое большинству, — говорит она. — Хранительница Миров.
— Ничего себе! — только и могу выпалить я, когда ко мне возвращается дар речи. — Хранительница Миров! А зачем ты всё время была рядом?
— Ваш мир меняется, — отвечает коза, склоняя голову и искоса на меня глядя. — Изменяется многовековой порядок, драконам настала пора вернуться домой. Перемены — моё любимое время, обожаю наблюдать. Появляется какое-то движение на глади Вечности, в которой я обитаю.