Раздумья
Мне приходит мысль (представьте, что и снеговиков время от времени посещают мысли), что человек устроен очень странно. Природа наделила его всем: руками и ногами, слухом и зрением. Имея ноги, он мог бы отправиться далеко-далеко, в другие края (в отличие от нас, снеговиков, вынужденных торчать на одном месте).
Имея руки, человек мог бы создавать что-нибудь, гладить ребёнка по голове, здороваться с другом, обнимать близкого человека. А порой вместо этого он разрушает то, что создали другие или то, что стоит у него на пути. Просто так. Походя. Не задумываясь. Зачем?.. Я так и не нашёл ответа…
На следующее утро сороки унесли шляпку. Я остался совсем один. То есть вокруг были другие снеговики, да и в парке по-прежнему было много людей, но я был одинок.
Никто больше обо мне не волновался. Да и я тоже… Ни о ком. Дни проходили за днями. Синичка только прилетала по-прежнему и весело щебетала, сидя на моей руке-ветке.
Теперь я улыбался только мысленно, когда вспоминал о Ней. По ночам я всё так же смотрел на звёзды, но они теперь казались мне холодно-равнодушными…
Но однажды мне показалось на миг, что где-то там, в вышине, среди звёзд мелькнули глаза Моей дамы, Моей нежной.
И вдруг я понял, что был СЧАСТЛИВ, что это БЫЛО в моей жизни, а ведь выпадает не каждому. Что мир так же прекрасен вокруг, и Она помогла мне это увидеть, ведь наши чувства и мысли тогда ещё, в то счастливое время, будто умножались на два, и мы острее чувствовали то, что другим было не заметно.
Я наконец-то снова стал дышать, улыбаться солнцу и радоваться, когда видел среди звёзд любимые продолговатые глаза-пуговки.
Как-то раз я заметил на дорожке парка двоих – парень и девушка о чём-то спорили. Девушка хмурилась, сердито что-то выговаривала парню, он отвечал ей резко, размахивал руками. По всему было видно, что они ссорятся. Мне стало так жаль эту пару. Я хотел бы им крикнуть, чтобы они остановились, что время, будто песок, сочится сквозь пальцы, что потом они будут жалеть о сказанных словах и обидах… Но разве я мог? Ведь я всего лишь снеговик, которого уже давно никто не замечает.
Ссора накалилась, и девушка, мотнув головой, пошла к выходу из парка. И вдруг парень, повернувшись, увидел меня. И тут ветерок шевельнул мою руку-ветку, словно показывая молодому человеку – беги за ней, останови.
Видимо чем-то я ему приглянулся, только парень неожиданно улыбнулся и вроде даже кивнул мне. Он заспешил вслед за девушкой, а, догнав, обнял за плечи и развернул к себе. Она поначалу отстранилась, что-то опять начала выговаривать, а он показал на меня. Я, конечно же, расплылся в улыбке. Ну, разумеется, насколько это может сделать видавший виды снеговик.
Думаю, к тому времени я потерял прежний лоск, но… Вы не поверите! Девушка тоже улыбнулась. Сначала вроде бы нехотя, а потом они уже смеялись вместе. Парень помахал мне рукой, и они, обнявшись, не спеша, пошли по дорожке. Я снова был счастлив…
Моё одиночество скрашивал дворник дед Семён. Синичка теперь прилетала редко, сказав, что ей скоро строить гнездо. А дед Семён, напротив, искал моего общества. Он подходил с утра с огромной лопатой и сокрушался:
– Вишь ты, приятель, сколько снегу нынче навалило! Тудыть его в качель, – кивал дворник головой. – Я что им, трактор что ли… (кому – им, он не уточнял). Лопата у меня что, казённая?!
Я думал, что именно казённая, но, видимо, это было не важно. По понятным причинам ответить деду Семёну я не мог, да этого и не требовалось.
– Это ж какой потоп-то будет! А техники не дождёшься… Ээ-э-х! – махал старик рукой и принимался снова расчищать дорожки.
Весна
Снег в парке уже не выглядел таким белым и пушистым, он становился бугристым, на ровной поверхности появлялись ямки, будто взбитые сливки стали оседать, теряя наполнявшие их пузырьки воздуха. Иногда город накрывала волна снегопада, и на какое-то время казалось, что всё будет, как прежде. Но зима уже отступала.
Вскоре я заметил, что мир вокруг начал меняться. Будто бы звонче пели птицы, смеялись дети, у людей как-то по-другому заблестели глаза, и всё вокруг пришло в какое-то движение.
Да, и ещё… Солнце. Оно теперь выпускало свои лучи, длиннее прежних, и как-то припекало сильнее. Я впервые ощутил, что мне становится очень тепло, даже слишком. Приходилось порой утирать пот со лба.
Ещё тут и там громоздились снежные горы, но постепенно они проседали. А хруст снега под ногами прохожих, который я так любил слушать, и вовсе исчез. Я почувствовал запах весны, отовсюду доносился её голос…
Когда я впервые увидел ручейки, то очень удивился. Весело побежала мутная вода по дорожке парка, стекая из сугробов, отброшенных лопатой деда Семёна.