Осенью появлялись у него плоды – похожие на стрекоз плоские крылатки. Они поначалу крепко держались за «отца», птицы их почти не клевали, разве когда появлялись клесты. А потом эти крылатки срывались и улетали далеко-далеко, и Клёну хотелось думать, что где-то там вырастут его дети – упадут в землю семена и станут такими же, как он, красивыми клёнами.
Долго-долго оставался он чаровником, когда прочие растения уже тускнели, когда тут и там возникали осенние лужи, грязь, да и сам город постепенно приобретал серый наряд. На кленовые ладошки падали тяжёлые холодные капли дождя, под их весом листочки трепетали и прогибались.
Но вот уже и листья Клёна по краям бурели, срывались под натиском ветра и падали наземь, уносимые дождевой водой. Ничего не попишешь, такова жизнь, и сам Клён знал, что совсем скоро придут холода, и как бы хороша ни была причёска из резных листьев, а приходится расставаться – скоро выпадет снег.
Пришла зима. Клён совершенно замело. Сначала снежные хлопья лежали на ветвях белой пушистой массой, но с каждым днём их становилось всё больше, белые наросты промерзали на морозе и тяжелели. Клён даже слегка поскрипывал, но переносил стужу и метели довольно стойко.
На соседней берёзе кто-то из жильцов укрепил кормушку, и стайки воробьёв с утра паслись подле, впархивая внутрь и просыпая крошки на снег. Тут же появлялись упитанные голуби, которые в силу комплекции, забраться в кормушку не могли, но расхаживали вокруг берёзы, отгоняя с утоптанной тропинки воробушков.
Этой снежной зимой в городе появилось очень много птиц. Видимо, не могли они прокормиться в лесу, вот и перебрались на время поближе к людям. Во двор даже залетел снегирь. Он тоже подбирался к кормушке, но внутрь забраться не пытался, а расхаживал по снегу в поисках крошек. Красногрудый птах оказался довольно нахальным – распрямлял крылышки и, нападая на воробьёв, отгонял их от «завтрака». Те не связывались с залётным гастролёром, ведь он их крупнее, целее будешь.
Снегирь был совсем один и приноровился сидеть на кленовой ветке. Это же не воробей – такой красоте спрятаться ещё надо уметь. Клён уж ему советовал:
– Эй, Снегирь! Тебе бы к рябине, поближе к её красным терпким ягодам. Вот где можно затеряться!
Но Снегирь только отмахнулся маленьким крылышком:
– Я бы рад, да склевали их лесные свиристели. Рябинка теперь совершенно раздетая, ни одной ягодки не осталось. А свиристели, видно, обратно в лес подались – нечего им больше тут делать.
Через пару дней, правда, и снегирь исчез. Может, кошка какая сцапала, а, скорее, полетел к своим – всё же одиноко ему было в городе.
Так и зимовал Клён, укрытый снегом. Не страшна ему была лютая стужа и злые ветра. Знал он, скоро весна, вот уже и солнце стало как-то ярче, и теплеет с каждым днём.
А жильцы дома всё сокрушались, сколько снегу нынче да какой паводок предстоит. Однако первое весеннее тепло перемежалось лёгкими заморозками, и снег таял постепенно. Конечно, и талой воды было немало. Одно время Клён стоял посреди небольшого озера. Но солнце припекало, вода потихоньку уходила.
В кору куста врезалась когда-то услышанная от одного из жильцов фраза, пенсионера-физкультурника Игнатьича с третьего этажа: «Солнце, воздух и вода – наши лучшие друзья!». Клён был полностью согласен.
Думаете, деревья не понимают человеческую речь? Как бы не так. Всё они отлично понимают. Столько лет растут на одном месте, тут поневоле научишься!
Клён чувствовал всё острее, как пробуждаются в нём новые силы, поднимаются соки, как набухают почки на его ветвях. Ещё немного и снова махнёт он своими ладошками окружающему миру, солнцу, людям и птицам.
Погруженный в свои мысли, он не сразу заметил траншею, протянувшуюся вдоль дома. Клён только вздрогнул от неприятных звуков – металлического скрежета гусениц. Странное чудище приближалось. Оно было ярко-жёлтое, Куст даже подумал, что его ладошки такого же цвета осенью.
Тут же ему пришла мысль: «Что это они, вырыли траншею, трубы что ли менять? Как бы не повредили мои корни…».
Больше Клён подумать ничего не успел. Длинная рука экскаватора с металлическими когтями поднялась над его головой и с глухим ступенчатым звуком опустилась.
Куст задрожал, не успев даже охнуть, нелепо изогнулся, когда зубья ковша взрезали кору, пригибая ствол Клёна к земле. Ещё несколько ударов, и на комьях чернозёма остались только порубленные ветки. Вскоре подъехала грузовая машина, и двое рабочих быстро побросали остатки дерева в кузов.
…Солнце светило ярко-ярко, день обещал быть по-летнему тёплым. Птицы распевали на все лады. Ветерок поглаживал пробивающуюся траву. Только ветви берёзки, на которых уже появлялись серёжки, почему-то поникли. Да воробьишка метался над местом, где раньше стоял Клён.