Обе женщины, увлечённые ссорой, не замечали, что ветер усилился. Он поднимал вверх клубы пыли с дороги, нагибал кусты, толкал прохожих в спины.
– Сымай, говорю, моя эта верёвка! – Антонина наступала, перехватив тяжёлый таз поудобнее. Соседка помоложе, раскинув руки с зажатыми в них двумя последними тряпками, стояла, защищая свою бельевую композицию, подобно сигнальщику на палубе корабля.
– Может, и берёза ваша? – не сдавалась Лора, убирая со лба пряди, которые нещадно трепал разгулявшийся ветер. Наконец, он отступил и принялся за халат Антонины.
– Моя! Муж мой собственноручно её посадил.
– Да, неужели?! – хохотнула молодуха. – Этой берёзе лет сто. Вам, выходит, больше!
– Что-о-о?.. – рявкнула Аркадьевна и, оправив халат на внушительной груди (павлины при этом затрепетали), пошла на абордаж. Попыталась обойти бойкую соседку с левого фланга, но «неприятель» не отступал, загораживаясь пустым синим тазиком, как щитом.
Тогда Антонина бухнула свой красный таз прямо под ноги Лоре, подхватила лежавшую сверху белоснежную наволочку и принялась трясти ею, обдавая соперницу фонтаном брызг. Дальнобойная артиллерия в виде нахрапа и ругани не доставала цели, сбить такелаж и рангоут вражеской армады никак не удавалось.
Словно по команде «Свистать всех наверх!» жители обоих домов прильнули к окнам. На балконах тоже наблюдалось оживление. Вышедший покурить дед из крайнего подъезда с интересом смотрел в сторону баталии. Что там дед, две кошки, выскочившие из подвала в надежде пообедать, замерли, выбирая, так сказать, между хлебом и зрелищем. Разумно рассудив, что сердобольные люди не оставят их голодными, они остались досматривать представление.
Буря
Природная буря тем временем разыгралась не на шутку. Небо затянули серые тучи, а ветер из шаловливого озорника превращался в беспощадный ураган. Птицы галдели и носились в поднебесье, будто разом решили взлететь с насиженных мест. Ветер ломал с кустов ветки, одна из них больно стукнула Лору по щиколотке. Бельё тоже было готово сорваться с натянутой до звона верёвки, но соседки не обращали на это внимания.
Бой за «место под солнцем» достигал своего апогея. Маневренная и быстрая бригантина – Лора – легко уходила от неповоротливого галеона – Антонины Аркадьевны, однако же, и атаковать ей было нечем.
– Приходите после обеда, – выкрикнула молодая сквозь завывания ветра. – Высохнет, сниму, тогда своё и вешайте.
– Ты у меня сейчас в два счёта высохнешь, – загудела соседка постарше и от злости тряхнула головой так, что подобно снарядам, из причёски выстрелило несколько бигуди. Антонина рванула вперёд, и в этот миг раздался страшный треск…
Белоствольная берёза под натиском стихии переломилась пополам и обрушилась с высоты своего роста с душераздирающим стоном. Кошки прыснули наутёк, воробьи взмыли на тополь. Огромный обрубок дерева вместе с кроной придавил сушильню… Как в замедленном кино, за мгновение до катастрофы, Лора, каким-то чудом опомнившаяся первой, подхватила Антонину Аркадьевну под мышки, толкнула со всей силы влево, и обе, не удержавшись, покатились в траву.
Антонина, кое-как приподнявшись, не могла понять, что стряслось. Клейкая берёзовая ветка прилипла к волосам, халат был весь в пыли, ладони содраны. Лора, которая выглядела ничуть не лучше, суетилась вокруг соседки:
– Антонина Аркадьевна, вы не расстраивайтесь, бельё от-от-стирается, – она почему-то заикалась. К ним уже бежали люди.
– А Лорка-то тебя спасла, Аркадьевна, – сказал кто-то.
Наконец, обе женщины поднялись на подрагивающих ногах, держась друг за дружку.
– Что ты, милая, – у Антонины дрожали губы. – Какое бельё, да шут с ним. Сама-то цела?
Соседки стукнулись лбами, обнялись, плечи их сотрясались. Было не понятно, то ли они плачут, то ли смеются.
«Муки совести»: ариозо в кошачьем исполнении
Хлопнула входная дверь. Похоже, Бабушка ушла…
Кот спрыгнул с диванчика в прихожей, где до того дремал, отдыхая, потянулся, дрыгнул правой задней лапой и широко зевнул.
Вдруг до его носа донёсся удивительный запах. Кот не поверил самому себе – курица!
«Нет, не может быть! Куда же ушла Бабушка и когда она вернётся? И где же курица?» – мысли в его голове проносились стремительными прыжками.
Кот, стараясь сохранять достоинство, потрусил в кухню. Не так чтобы со всех ног. Ой, простите, конечно же, лап. Но и не мешкая.
Обежав помещение по периметру и не обнаружив ничего подозрительного, Кот запрыгнул на мягкий табурет и потянулся к столу, накрытому клеёночкой в миленький цветочный рисунок.