Сердце Джейн так и затрепыхалось от волнения.
«Он дома!» — взглядом крикнула она Майклу.
Мэри Поппинс открыла дверь и подтолкнула ребят вперёд. Они оказались в большой, светлой комнате, где ярко пылал камин и стоял огромный стол, накрытый к чаю: четыре чашки, молочники, горы бутербродов, печенье, плюшки и большой сливовый торт с розовой глазурью.
— Очень, очень рад вас видеть! — приветствовал их всё тот же громовой голос, и Джейн с Майклом оглянулись в поисках хозяина.
Его нигде не было видно. Комната казалась совершенно пустой.
Тут Мэри Поппинс недовольным тоном сказала:
— Дядя Альберт, неужели вы опять? Сегодня же не ваш день рождения, кажется!
Говоря это, она глядела на потолок. Джейн и Майкл тоже взглянули вверх и, к своему великому удивлению, увидели круглого, толстого лысого человечка, который висел в воздухе, ни за что не держась. Вернее, он как будто бы сидел на воздухе, положив ногу на ногу. Он только что выпустил из рук газету, которую, видимо, читал, когда гости вошли.
— Дорогая моя, — сказал мистер Паррик, улыбаясь ребятам сверху и виновато глядя на Мэри Поппинс, — я очень сожалею, но сегодня, увы, действительно мой день рождения.
— Ай-ай-ай! — сказала Мэри Поппинс, неодобрительно покачав головой.
— Я вспомнил об этом только вчера вечером, и было уже поздно послать вам открытку с просьбой прийти как-нибудь в другой раз. Ужасно неловко, правда? — сказал он, плутовато глядя на Джейн и Майкла. — Я вижу, вы чем-то удивлены, — продолжал мистер Паррик.
И действительно, ребята так разинули рты от изумления, что мистеру Паррику, будь он чуть-чуть поменьше, угрожала бы опасность быть проглоченным.
— Вероятно, мне лучше вам сразу всё объяснить, — продолжал мистер Паррик невозмутимо. — Дело в следующем. Я — человек очень весёлый и люблю посмеяться. Вы просто не поверите, сколько вещей на свете кажутся мне смешными. Я могу смеяться от чего и над чем угодно! Честное слово!
И тут мистер Паррик заколыхался в воздухе, от души расхохотавшись при мысли от собственной смешливости.
— Дядя Альберт! — сказала Мэри Поппинс, и мистер Паррик, вздрогнув, прекратил свой смех.
— Ой, извини, дорогая! Так на чём я остановился? Ах, да. Так вот, самое смешное то… хорошо, хорошо, Мэри, я постараюсь не смеяться… что, когда мой день рождения приходится на пятницу, я бываю в таком приподнятом настроении, что взлетаю. В буквальном смысле слова! — сказал мистер Паррик.
— Почему?.. — начал Майкл.
— Как?.. — начала Джейн.
— Понимаете ли, стоит мне в этот день засмеяться — мне обязательно попадает в рот смешинка, и я так наполняюсь веселящим газом, что просто не могу удержаться на земле. Не только засмеяться — мне достаточно просто улыбнуться. Подумаю о чём-нибудь смешном — и взлетаю, как воздушный шар. И, пока не подумаю о чём-нибудь очень, очень грустном, никак не могу опуститься!
При мысли об этом мистер Паррик опять захихикал, но, заметив выражение лица Мэри Поппинс, он подавил смех и продолжал:
— Признаюсь, это не совсем обычное свойство, но я не жалуюсь. С вами этого, наверно, никогда не случалось?
Джейн и Майкл замотали головами.
— Так я и думал. Кажется, только у меня такая привычка. Забавно, правда? И надо же было, чтобы вы с Мэри пришли ко мне в гости именно в такой день! Пятница и день рождения! О господи, господи, не смешите меня, умоляю вас!..
Но, хотя Джейн и Майкл не делали ничего смешного — только смотрели на него в изумлении, — дядя Альберт опять громко захохотал. Он так раскачивался и подпрыгивал в воздухе, что ежеминутно рисковал потерять очки.
И у него был такой смешной вид, когда он кувыркался, словно воздушный шар в человеческом облике, хватаясь то за потолок, то за газовый рожок, что Джейн с Майклом, хотя они очень старались соблюсти приличие, просто ничего не могли с собой поделать. Они расхохотались. И ещё как! Напрасно ребята изо всех сил сжимали губы, чтобы не выпустить смех наружу. Это ничуть не помогало. И наконец они покатились по полу, стоная и визжа от смеха.
— Это ещё что такое? — сказала Мэри Поппинс. — Что это за поведение?
— Ой, не могу, не могу! — заливался Майкл — он уже подкатился к камину. — Ой, как смешно! Джейн, как смеш-но-о!
Джейн не успела ответить, как с ней произошла очень странная вещь. Она вдруг почувствовала, что от смеха она становится всё легче и легче, словно её накачивают воздухом. Это было и странно, и приятно. И её всё больше разбирал смех. И вдруг — гоп! — она сильно подпрыгнула и взлетела.