Ученые-доктора думали. Вася молчал. Дедушка краснел так, славно он был виноват в том, что Вася невольно задал всем такую невероятную задачу. Не растерялась только регистраторша.
– В конце концов, меня это не касается, – решительно сказала она. – Раз он действительно родился в тысяча девятьсот сорок втором году, так мы и запишем. А потом кому нужно – разберутся.
Мудрое решение пришлось всем по нраву. Ученые-врачи облегченно вздохнули:
– И в самом деле. Нам ведь важно выяснить не его возраст, а установить те изменения в его организме, которые могли возникнуть в результате длительного пребывания на морозе в течение определенного периода времени, а также установить, по возможности точно, причины его… ну… так сказать, оживления, или, точнее, возвращения в нормальное состояние…
Вася упрямо молчал. Он еще не мог понять: с каких пор относительные числа перенесены в алгебру? Может быть, так требует новая программа? А может быть, настоящая алгебра поможет ему установить собственный возраст? И он, кажется, в первый – но, как потом выяснилось, не в последний – раз пожалел о том, что так мало и так поверхностно знает математику.
О логике он почему-то не вспомнил…
Вопрос как-то сам по себе несколько отодвинулся, и Вася подумал:
«Поскольку я отстал от этих людей на полвека не по моей вине, я обязан учиться, чтобы догнать их. А для того, чтобы учиться, нужно спрашивать…»
Однако ему показалось не совсем удобным задавать вопросы таким серьезным и таким ученым людям. Трудно сказать, как они посмотрят на это. Ведь врачи никогда не отвечают на вопросы. Они всегда только сами спрашивают: «Не болит ли горло? Покажите язык. Вдохните, выдохните. Здесь болит? А вот так больно?»
И на все нужно отвечать. Но когда врачу задаешь совершенно ясные вопросы: «А когда я выздоровею?» или «Когда мне можно будет выйти на улицу?» – следует покровительственный ответ: «Все в свое время. Полечитесь, молодой человек, полежите, а там будет видно. И зачем вам спешить? Разве дома плохо? Книги есть, чего вам еще нужно?»
Попробуй растолкуй, чего еще нужно! И сразу станет понятным, что только глупый человек может задавать такие дурацкие вопросы.
А перед Васей сидели не какие-нибудь, а ученые-врачи. В такой обстановке, прежде чем задать вопрос, подумаешь и подумаешь.
Но пока Вася думал, он все сильнее хмурил свои светлые брови. Чем ближе они сходились над переносицей, тем больше в Васе накапливалось силы воли. В таком состоянии Вася долго находиться не мог. Он вначале покраснел и попыхтел от напряжения, а потом очень вежливо и не слишком громко спросил:
– Простите, пожалуйста, но меня интересует один вопрос. Не могли бы вы ответить мне на него?
Первым с живостью обернулся Ли Чжань:
– Пожалуйста, мой друг. Мы охотно ответим тебе на все твои вопросы.
– На чем летели товарищи-индусы, если им помешали магнитные бури? И почему не могли прилететь американцы?
Среди ученых-докторов прокатился шумок. Они задвигались на местах, как ученики в классе, когда учитель наконец прочел условие задачи. Послышался приглушенный шепот, странные, оканчивающиеся на «ус» слова. Ученые переглядывались с Ли Чжанем, а он – с ними. И в эту очень неприятную, напряженную минуту к Васе подошел дедушка и, заикаясь от уважения к ученым-докторам, сказал:
– Мне кажется, что ему… – дедушка ласково обнял Васю за плечи, – ему нужно рассказывать все так, как есть на самом деле.
– Вы уверены? – строго и в то же время заботливо спросил Ли Чжань. – Вы проверяли?
– Видите ли… – Дедушка от волнения прижал к груди руки. – Видите ли, раз он живет в современном обществе, он не может быть отгорожен от его влияния. А он совершенно нормальный человек, и ему все интересно. Значит, ему лучше всего сразу все объяснить. Тем более что многое он и так знает – ведь он в свое время был старостой кружка «Умелые руки» и занимался вопросами техники будущего.
Это сообщение дедушки ученые-доктора восприняли несколько настороженно, но все-таки с должным вниманием. Шум, движение и шепот в их рядах стали утихать. Тогда один из индусов спросил:
– А вы уверены, что преждевременное раскрытие всех особенностей техники нашего общества не нанесет ему психической травмы?
Вася опять насторожился: ему попалось совершенно новое слово – «травма». Видимо, и дедушке это слово было не совсем знакомо. Он на мгновение задумался и пробормотал: