Опасаясь, как бы мама не передумала, Вася юркнул за дверь, но сейчас же вспомнил, что керосин и хлеб он забыл. Саша насмешливо выслушал товарища:
– Растеряха! Подожди.
Он спокойно вошел в коридор, взял из-под пальто бутылку и хлеб и вышел.
– Тоже мне, придумал – прятать хлеб рядом с керосином! Никогда как следует не подумаешь! Ты и по алгебре поэтому отстаешь – не умеешь думать.
На улицах еще горели фонари, но туман исчезал. На востоке небо уже тронул рассвет, и оно чуть-чуть зазеленело. Ветер обжигал морозом лица. По снегу прокатился язычок поземки.
Мальчики стали на лыжи и быстро, по уже проложенным лыжням, прошли еще пустынные улицы города. Справа остались сияющие в темноте корпуса рудника и обогатительной фабрики. Слева холодным синеватым светом лучились скаты стеклянной крыши – огромной теплицы. К ней от фабрики тянулся теплопровод. Снег над ним вытаял, и темная земля курчавилась легким парком, кое-где виднелись темно-зеленые стрелки травы. Теплица освещалась лампами дневного света – под ними овощи вызревали быстрее.
В небе прошумел самолет, а рядом на шоссе, вдоль которого высились мачты высоковольтной передачи, метались снопы света – в тайгу шли машины.
За шоссе начался подъем, потом спуск – и снова подъем. Мальчики шли молча. Плечи побаливали – рюкзаки тяжелели. Лыжня пропала, и пришлось остановиться. Саша осмотрелся и сказал:
– По-моему, мы взяли левее.
– Почему ты так думаешь?
– Когда я ездил к папе, сопка была левее нас, а теперь она правее.
Они осмотрелись уже внимательней, и Вася предложил вначале найти с помощью Полярной звезды север, а потом уж разобраться, куда они едут. Но ни ковшика Большой Медведицы, ни обычно яркой, голубоватой Полярной звезды не было. И тут только ребята заметили, что небо потемнело и стало низким, ветер налетал чаще и злее, вокруг как будто все помрачнело. На сердце стало тревожно. Вася поежился и согласился, что они действительно, кажется, взяли левее.
Мальчики свернули в сторону и вскоре начали новый подъем. Ветер трепал лыжников по-настоящему. По снегу неслась поземка, и седые космы ее то и дело пересекали лыжню. Ребята упрямо шли вперед, на ходу поправляя съезжающие рюкзаки.
Почти на самом перевале небо стало светлеть. Даль прояснилась, показались темная стена тайги и горные склоны, у подножия которых геологи нашли зуб мамонта. К этим сопкам вело широкое и совершенно ровное плоскогорье. На нем не было ни бугорка, ни впадинки, как на простыне, которую тщательно выгладили огромным и тяжелым утюгом…
Перед спуском на плоскогорье ребята остановились, поправили рюкзаки и проверили лыжные крепления. Вася долго любовался равниной, дальней грядой темных сопок и наконец сказал:
– А ты знаешь, Саша, когда смотришь отсюда, сверху, начинаешь верить, что в наших местах действительно когда-то путешествовали ледники. Ведь это, конечно, они сделали равнину?
– Какую еще равнину? – покровительственно спросил Саша. – Это называется распадок.
– Ну, в географии распадка ты не найдешь, – возразил Вася. – Это равнина, выглаженная ледником. Он спускался вон с тех гор, но наткнулся здесь на гряду сопок и повернул чуть на юг. И потом уж пополз дальше.
– Как ты легко делаешь открытия! – заметил Саша. – Такие сопки, как эти, – ледникам не препятствие. Ты знаешь, что их толщина достигала нескольких километров? Они все сметали на своем пути. А ты – сопки!
– Ну и что ж? Все равно сопки могли помешать им. А почему же эта равнина такая ровная? Конечно, ее пробили, а потом разгладили могучие ледники.
Саша промолчал. Он не любил признавать себя побежденным. А Вася продолжал:
– Видишь, ты какой – не знаешь, а говоришь. Вот потому в наших местах и осталась вечная мерзлота, что здесь очень долго ползали ледники.
– Эх ты, открыватель! – протянул Саша. – Разве ледники в этом виноваты? А ты знаешь, что еще никто по-настоящему не знает, почему образовалась эта самая мерзлота? Ты знаешь, что целая четверть земного шара покрыта вечной мерзлотой? И что кое-где она то возникает, то пропадает? В одних местах держится год или два, а в других – тысячелетия? Ну, ты это знаешь?
Вася этого не знал.
– Молчишь? Учиться надо, а ты вечно со всякими затеями лезешь! – назидательно сказал Саша.
Вася невольно посмотрел на него: ему показалось, что говорит это не Саша, а мама или классная руководительница. Но так наставительно, скучно и сварливо говорил именно Саша – вечный отличник, совершенно правильный парень, который никогда не ошибается и которому всегда все верят. И это почему-то обидело Васю. Он посопел, потер свой слегка вздернутый, в мелких веснушках нос и сердито сказал: