— Предполагаю, что вы считаете все это существенным? — перебил Вульф, когда Лэдлоу сделал паузу.
— Да. Я хочу, чтобы вы точно знали, как все было. Я не люблю чувствовать себя должником, особенно перед женщинами, поэтому дважды звонил ей, желая встретиться и обо всем переговорить, но она отказалась. Я оставил свои попытки и перестал посещать магазин Кордони. Но несколько месяцев спустя, дождливым апрельским днем, оказавшись в том районе и нуждаясь в цветах, я заехал туда, Фэйт я не увидел. Ничего не спрашивая, я купил цветы и уехал. Упоминаю все эти подробности, потому что они помогут вам определить, каковы шансы у полиции докопаться до всего этого.
— Переходите к существу дела, — пробормотал Вульф.
— Хорошо, но вам нужно знать о том, как я узнал, что она находится в «Приюте Грантэма» «Приют Грантэма» был учрежден для…
— Знаю.
— Значит, объяснять не нужно. Через несколько дней после того, как я обратил внимание на ее отсутствие в магазине Кордони, один мой приятель, Остин Бэйн, племянник миссис Робильотти, рассказал мне, что накануне ездил по поручению своей тетушки в «Приют Грантэма» и видел там одну особу, с которой был случайно знаком. Он сказал, что, возможно, и я знаю ее — девушку с овальным личиком и зелеными глазами, служившую у Кордони. Я ответил что не припоминаю. Но я…
— Не чувствовалось ли в тоне мистера Бэйна какого-нибудь намека?
— Нет. Я не задумывался над этим, но уверен, что никакого. Однако я удивился. Вполне естественно. После поездки в Канаду прошло всего восемь месяцев, и я не верил, что она столь легкомысленная особа. Я решил обязательно повидаться с ней. Хочу думать, что главной причиной такого решения являлось чувство долга, но не отрицаю, что хотел также разведать, не узнала ли она, кто я, и кому рассказала обо мне. Готовясь к свиданию с ней, я принял все меры предосторожности. Рассказать вам об этом?
— Потом, если это окажется необходимым.
— Ладно. Итак, я встретился с ней. Она сказала, что согласилась на свидание только для того, чтобы заявить мне, что она не желает больше видеть меня, слышать обо мне. Она сказала, что не ненавидит меня, — я вообще не думаю, что она способна к ненависти, — но что свою ошибку она себе никогда не простит и хочет вычеркнуть меня из своей памяти. Ее собственные слова — «вычеркнуть из памяти». Она сказала также, что ребенок будет отдан на усыновление и никто никогда не узнает, кто его настоящие родители. У меня с собой были деньги, много денег, но она не приняла и цента. Я не спрашивал, есть ли какие-либо сомнения в том, что я отец ребенка. На моем месте вы поступили бы так же…
Он помолчал, потер подбородок, затем продолжал:
— Именно тогда я твердо решил изменить образ жизни. Анонимно я сделал крупный взнос в фонд «Приют Грантэма». С тех пор я ни разу не встречался с ней до вчерашнего вечера. Я не убивал ее. Я уверен, что она покончила с собой, и молю Бога, чтобы наша случайная встреча на ужине не явилась тому причиной.
Он снова сделал паузу.
— Я не убивал ее, но вы знаете, что будет, если полиция докопается до нашей связи. Они накинутся на меня. Ведь я стоял у бара, когда подошел Сесиль Грантэм, взял шампанское и отнес ей. Даже если мне не предъявят обвинение в убийстве и я не окажусь под судом, вся эта история выльется наружу… Это будет ужасно… И если бы не Гудвин, если бы не то, что он заявил, полиция почти наверняка определила ее смерть как самоубийство, и дело было бы закрыто. Теперь, надеюсь, вас не удивляет, почему я хочу знать, что он им сказал? Любой ценой!
— Нисколько, — согласился Вульф. — Если ваше признание искреннее, нисколько. Однако вы изменили свою позицию. Сперва вы хотели только узнать у меня, что мистер Гудвин рассказал полиции, и я отклонил вашу просьбу. Для какой цели вы теперь хотите прибегнуть к моим услугам?
— Для того, чтобы вы сделали так, чтобы моя связь с Фэйт Ашер не выплыла наружу и чтобы меня не заподозрили в убийстве.
— Вы уже под подозрением. Как и все, кто находился там.
— Но это же чепуха! Вы занимаетесь софистикой! Я был бы вне подозрений, если бы не Гудвин! Никто не был бы под подозрением!..
Я позволил себе внутренне усмехнуться. «Софизм, софистика» были одними из самых любимых словечек Вульфа. Десяткам людей, сидевшим в красном кожаном кресле, Вульф говорил, что они занимаются софистикой, а теперь услышал это в свой адрес и был явно недоволен.
Он раздраженно ответил:
— Но вы уже под подозрением и стали бы последним дурнем, заплатив мне за предупреждение того, что уже произошло. Вы признали, что находитесь в отчаянном положении, а люди в отчаянном положении не могут здраво мыслить. Я делаю скидку на это. Тщетная надежда, что полиция не обнаружит вашу связь с Фэйт Ашер. Девушка, безусловно, знала ваше настоящее имя. Разве вы не были известны у Кордони? Разве у вас не было там своего текущего счета?