— Никого со мною не было. Я сидел один за этим самым столом.
— В таком случае исключается и это, — разочарованно согласился я. — А вы знаете, когда я возвращался из «Приюта Грантэма», мне в голову кое-что пришло, и сейчас я хочу задать вам один вопрос, если вы не возражаете. Вы не поленились потратить время на приглашение девушек, но сами уклонились от посещения дома миссис Робильотти и приложили для этого много усилий. Вы, наверное, можете объяснить, в чем дело?
— Объяснить вам? Почему я должен объяснить вам что-то?
— Тогда объясните это самому себе, а я послушаю.
— Да тут и объяснять нечего. Я выбрал девушек, потому что об этом меня попросила тетушка… Так же, как сделал это по ее просьбе и в прошлом году. Вчера вечером я объяснил вам, почему я не пошел на ужин. — Бэйн наклонил голову набок, отчего кожа на его правой щеке натянулась еще больше. — Черт возьми, вы что, собственно говоря, имеете в виду? Вы знаете, что я думаю?
— Нет, но хотел бы знать. Выпаливайте.
— Точнее говоря, не то, что я думаю, — несколько поколебавшись, продолжал Бэйн, — а то, что думает моя тетя… или, во всяком случае, какая мысль у нее появилась. По-моему, она не забыла сделанною вами замечания, которое ей очень не понравилось. Она уверена также, что Вульф содрал с нее слишком большой гонорар за проделанную работу. Вот она и думает, что вы убедили полицию и прокуратуру в правильности вашей гипотезы об убийстве, а раз так, власти начнут причинять неприятности ей и ее гостям, и Вульф может счесть, что она согласится заплатить крупную сумму, чтобы замять всю эту историю. Как предполагается, это будет такая сумма, которая заставит вас «вспомнить» нечто такое, что понудит полицейских изменить свое мнение. Ну что вы скажете?
— Да, конечно, мысль интересная, — согласился я, — но с одним недостатком. Если я припомню сейчас «нечто такое», о чем не упомянул в своих показаниях, никакая сумма, предложенная вашей тетушкой, не компенсирует мне моей собственной шкуры, которую сдерут с меня за это полиция и прокуратура. Передайте тетушке, что я ценю ее столь лестное мнение обо мне и ее щедрое предложение, но не могу…
— Я вовсе не говорил, что она делает вам какое-то предложение… Вот вы все твердите о каких-то своих предложениях…
Это, естественно, беспокоило его больше всего, так же, как Цецилию Грантэм, Эдвина Лэдлоу и, вероятно, всех остальных. Бэйн бубнил об этом минут десять и, хотя прямо мне денег не предлагал ни сам, ни от имени своей тетушки, использовал все, что можно, начиная от обращений к моему стадному инстинкту до призывов к моей добропорядочности. Конечно, я мог бы предоставить ему возможность изливаться хоть до второго пришествия в надежде, что он выболтает что-нибудь, если бы мне не было известно, что у нас дома к шести часам вечера ожидается общество и мне необходимо быть там. Когда я уходил, Бэйн был так расстроен, что даже не проводил меня.
Времени у меня оставалось в обрез, я попал в часы «пик» и опоздал. Мои часы показывали пять минут седьмого, когда я вышел из такси у нашего дома и поднялся на крыльцо. Если вы думаете, что я напрасно нервничал, значит, вы плохо знаете Вульфа, во всяком случае хуже, чем я. Мне известны случаи, когда он вставал и уходил из кабинета только потому, что женщина начинала плакать или повысила на него голос, а теперь, как Вульф сообщил мне ранее, он ожидал компанию, в которую входили три женщины — Элен Ярмис, Этель Варр и Роза Тэттл, — и никто не мог предсказать, в каком состоянии они появятся у нас после допросов в полиции.
Именно поэтому я должен признаться, что испытал определенное облегчение, когда, появившись в кабинете, обнаружил, что там все тихо и мирно: Вульф восседал за своим столом, дамы рядком перед ним, а Орри — на моем месте. Пока я здоровался с гостями, Орри переместился на кушетку.
— Арчи, мы пока еще только обменивались любезностями, — обратился ко мне Вульф, как только я оказался на принадлежащем мне месте. — Ты хочешь доложить мне что-нибудь?
— У меня нет ничего срочного, сэр, что не могло бы ждать.
— Так вот, сударыни, — продолжал Вульф, обращаясь к собравшимся, — я благодарю вас за то, что вы пришли, ибо вы не обязаны были делать это. Мистер Кэтер, приглашая вас сюда, объяснил: мнение мистера Гудвина, выраженное в вашем присутствии во вторник вечером, о том, что Фэйт Ашер была убита, а не покончила с собой, привело к возникновению некоторых обстоятельств, касающихся меня, и в связи с этим я хотел бы посоветоваться с вами. Мистер Гудвин все еще верит…