— А потому, что всё шло по плану, по замыслу Провидения, верно?
— Верно. Всё шло по плану — и план провалился.
— Так уж и провалился! По плану негр должен был сбежать оттуда сегодня ночью, так ведь?
— Да.
— Ну, всё к тому идёт.
— Ерунда! Что ты несешь?
— Это должен был быть белый негр, так?
— Да.
— Вот–вот. Значит, так оно и будет!
— Не может быть, Том!
— Может!
— Том, он что, правда белый? Честное индейское?
— Честное индейское, Гек, — белый.
— Ну и ну! Сколько лет на свете живу, а такого еще не видел!
— Гек, всё идёт точь–в–точь как мы задумывали. Провидение ничего в нашем плане не изменило, всего–навсего другого человека на моё место поставило. Теперь–то у тебя веры должно прибавиться.
— Ещё бы, Том, такая диковина…
— Диковина? Да я же тебе говорил, что это самый таинственный и непостижимый ход во всём заговоре. Теперь ты, конечно, и сам убедился. Мы не знаем, зачем Провидение так сделало, Гек, но ясно одно — это к лучшему.
Том говорил очень торжественно, и не зря. Ещё бы, всё было так странно и удивительно! Мы притихли на минутку, а потом я спрашиваю:
— Том, откуда ты знаешь, что он белый?
— Да по всему видно. Если бы старый Крот видел хоть чуточку получше, его бы не провели. Для начала, Гек, ладони у этого негра чёрные.
— Ну и что?
— Ну и болван же ты, Гек! У настоящих негров не бывает чёрных ладоней!
— И правда, Том, я об этом и не подумал.
— А ещё он разговаривал во сне, и говор у него был как у белого — видно, ещё не научился и во сне говорить как негры.
— А с чего ты взял, что он сегодня ночью сбежит?
— Доказательство — у него в ботинке.
— Оттуда что–то выпало. Это оно и есть?
— Выпали две вещи, одну я положил назад. Это был ключ. Но сперва я попробовал вставить его в замок у негра на цепи, и он подошёл.
— Ну и дела!
— Вот видишь, он действует точь–в–точь по нашему плану!
— Вот чудеса, Том! Отродясь ничего такого не видывал! А что ещё выпало из ботинка?
— Оно у меня с собой.
— Дай посмотреть, Том! Что это?
Но он меня остановил и говорит: сейчас темно, всё равно ничего не увидишь. Я догадался, что у него опять какая–то тайна и надо подождать, пока он сам не расскажет. Я и спрашиваю, как ему пришло в голову искать у негра в башмаках. Том в ответ фыркнул:
— Ты что, совсем думать разучился, Гек Финн? Где бы, по–твоему, стал искать настоящий сыщик? Везде — и ничего бы не пропустил. Сначала он ищет в самых видных местах — то есть там, где искать никому и в голову не придёт, а если там ничего не найдёт, то примется за более укромные, то есть обычные, места. Но осмотреть он должен всё, такая у него работа. И на суде должен всё помнить. Мне, конечно, не хотелось, чтобы в ботинках что–то нашлось.
— Почему, Том?
— Я же тебе сказал почему. Потому что ботинки — слишком уж очевидное место. Если белый выдаёт себя за негра, он догадается, что его новый хозяин, может быть, захочет его обыскать, а поэтому ничего подозрительного в карманах прятать не станет, ведь так?
— Сам бы я до этого не додумался, но, наверно, так оно и есть. Всё–то ты замечаешь, Том, во всё вникаешь.
— На то я и сыщик. Я запомнил каждую мелочь в этой пристройке и обо всём могу рассказать: от мушкета на крючке, без кремня в замке, до старых серебряных часов Брэдиша — они висят под полкой, минутная стрелка у них сломана — она такой же длины, как часовая, и если захочешь узнать по ним время, то ошибёшься недели на две, не меньше. И ещё я заметил…
Вдруг меня осенило:
— Том!
— Что?
— Ну и дураки мы с тобой!
— Почему?
— Потому что теряем время попусту! Скорей бегом к шерифу — пусть он придёт сюда, схватит этого молодчика и посадит в тюрьму за то, что он надул Крота Брэдиша.
Том так и застыл на месте, да и отвечает ехидно:
— Ты что, и вправду так думаешь?
Я смутился, но всё равно сказал «Да», хоть и не очень твёрдо.
— Гек Финн, — отвечает он горестно, — вечно ты упускаешь из виду отличные возможности. Заговор идёт как по маслу, а ты хочешь так бездарно выдать негра шерифу и всё испортить.
— Почему испортить, Том Сойер?
— А ты подумай немножко, и увидишь. Как, по–твоему, на нашем месте поступил бы сыщик? Пошел бы, как самый обычный простофиля, поймал бы этого жулика, выведал у него, где его сообщник, потом схватил бы и сообщника, вытряс из него двести долларов, и всё? И до утра бы всё закончилось, и никакого блеску! Никогда ещё не встречал таких твердолобых, как ты, Гек Финн!
— Ну а что же ещё, по–твоему, делать, Том Сойер? Если у сыщика есть хоть капля здравого смысла, он так и поступит.
— Здравый смысл! — передразнил Том. — Дурачок, зачем сыщику здравый смысл? Он тут вовсе не нужен, а нужна гениальность, проницательность и чудесные озарения! Сыщик, у которого есть здравый смысл, никогда себе славы не наживёт, а то и вовсе без куска хлеба останется.
— Ну и что же, — спрашиваю, — теперь делать?
— Выход у нас только один. Оставим в покое этих жуликов — пускай делают своё дело и убираются, а мы найдём улики и выследим их. На это, может быть, уйдет не одна неделя, зато славы будет, сколько нам и не снилось! Тут всё дело в уликах.
— Ладно, — отвечаю сердито, — будь по–твоему, но, сдаётся мне, глупости всё это.
— С чего ты взял, что глупости, Гек Финн?
— Потому что вилами по воде писано, поймаешь ты их или нет, а если даже и поймаешь, то они уже просадят свои двести долларов, и Кроту этих денег не вернуть. Где же тут здравый смысл?
— Говорил я тебе, что в частном сыске никакого здравого смысла нет, ну и чурбан ты! Это выше, и лучше, и благороднее, а деньги — кому они нужны? Тут дело в славе!
— Ладно, — отвечаю, — делай как знаешь, я мешать не стану. Выкладывай свой план.
— Ну вот, совсем другое дело! Пошли, а пока будем взбираться наверх, я тебе расскажу. Эти два мошенника думают, что они в безопасности. Им невдомёк, что в захудалом городишке вроде нашего могут быть сыщики. Им такое и в голову не придёт! Потому–то они для нас лёгкая добыча. Негр смоет краску, они переоденутся по–новому, так что их ни Крот не узнает, ни кто–нибудь ещё, и, вполне возможно, останутся пока здесь, чтобы ещё кого–нибудь надуть. Ну а теперь — наш план. Если вы с Джимом встретите здесь чужака, сразу говорите мне. Если это тот самый негр, я узнаю его и оставлю в покое, пока не застану с другим чужаком, — тут–то мы их и схватим!
— А вдруг ты их с кем–нибудь перепутаешь?
— Предоставь дело мне, всё будет как надо, вот увидишь.
— Это и есть весь план, Том?
— Этого более чем достаточно. Всё, что от тебя нужно, — выслеживать чужаков и рассказывать мне.
Мы пошли дальше, забрались на наше дерево, а там уже сидел Джим. Мы ему рассказали, что к чему, а он обрадовался и ответил, что наш заговор — самый лучший на свете и идёт как надо. А в половине второго ночи Джим протрубил в рог. Вышло очень громко и страшно — даже мертвецы и те, наверное, в могилах переворачивались. Потом мы отправились в город — смотреть, что же мы натворили.
Глава 6
Получилось так, что лучше не бывает! И Том так сказал, и Джим. Народу было на улицах видимо–невидимо, и все так перепугались, будто конец света настал. В домах огни горят, все кричат наперебой, и ругаются, и пророчествуют, а сами от страха даже не понимают, что говорят. И барабаны грохочут, и флейты играют, и солдаты маршируют, а полковник Элдер и Сэм Рамфорд выкрикивают команды, и собаки воют — одним словом, красота необыкновенная!
За час до рассвета Том засобирался обратно к Кроту Брэдишу — искать следы и прочие улики, пока они еще свеженькие, и тогда можно будет выслеживать беглого негра. Тётя Полли, понятное дело, станет волноваться, но идти к ней отпрашиваться сейчас нельзя: возьмёт да и запрёт Тома на замок, и как же тогда наш заговор? Том и велел Джиму сходить к тёте Полли — объяснить, что Том ушёл по шпионским делам, попросить у неё разрешения и успокоить её, а потом Джим нас догонит. Мы с Томом пошли по дороге вдоль реки и добрались до домика Крота, когда уже светало.