– Не надо их бояться, – говорит дед, – они тебя сами боятся. Шмели на людей никогда не нападают, они только защищаются.
Дед и малыш собирают ветки, освобождая площадку для снеговика.
– Дед, а кого мы лепить будем? – спрашивает малыш.
– Может, шмеля? – улыбаясь, предлагает дед.
– Ты что? – не соглашается малыш. – Шмели из снега не бывают! Шмели полосатые – и у них крылышки. И ещё такие тоненькие ножки. И жало.
– Тогда… тогда… – Дед сдвигает свою клетчатую кепку на нос, чешет в затылке. – Тогда давай лепить марсианина!
– Нет! – хохочет малыш. – У нас не получится: у них же глаза на стебельках!
– Ну и что, что на стебельках? Давай попробуем. Может, получится.
– Не получится! Не получится! – машет варежками прыгающий малыш. – Из снега не получится!
– Ну тогда не знаю, – разводит руками дед. – Тогда думай ты, Вик.
Малыш Ви сдвигает брови и трёт лоб, чтобы лучше думалось: папа всегда так делает.
– Дед, а давай слепим тебя!
Теперь хохочет дед:
– Меня?! А что? Давай, Вик!
Дед и малыш катают снежные комы.
У деда ком делается большим быстро-быстро, он с хрустом закатывает его на выбранную площадку и принимается за новый. А малышу свой ком с места уже не сдвинуть.
Дед помогает малышу докатить ком до дерева. И ком по дороге заметно подрастает.
– Мы из него мою голову сделаем, Вик, – решает дед, – у меня голова как раз примерно такая. Чем больше голова – тем умнее человек! Ты не знал?
Дед ставит ком на ком, а потом сверху – снежную голову.
– Теперь будем лепить художественно, – заявляет дед. – То есть, чтобы и красиво, и похоже.
Дед и малыш стараются – лепят художественно.
– Что это там у тебя за грабли внизу пристроены? – спрашивает дед, укрепляя на снежной голове снежный нос.
– Это не грабли, это твои ботинки, дед! Чтобы «снежный ты» ноги не заморозил. А что это у тебя за ямки в носу?
– Это не ямки, это ноздри. Чтобы «снежный я» мог дышать.
Дед слева и справа прилепляет к голове снеговика по снежному блину и пальцем проковыривает в них дырки насквозь, как в бубликах:
– А это – дырочки в ушах, чтобы «снежному мне» хорошо слышать.
Потом дед приподнимает малыша, и тот втыкает короткие прутики снеговику в макушку. Много-много прутиков, чтобы получилась шевелюра.
К ним подбегает Даша с четвёртого этажа, встаёт рядышком. Даша вся в снегу, снег даже на её меховой шапочке – и от этого румяные щёки Даши кажутся ещё румянее.
– Это кто у вас такой лохматый? – спрашивает Даша, шмыгая носом. – Что за чучело с бубликами в ушах?
– Это же мой дед, ты разве не видишь? – смеётся малыш.
Даша смотрит сначала на снежного деда, потом – на настоящего.
– Похож? – строго спрашивает у неё дед, вытягиваясь в струнку.
– Не похож, – весело мотает головой Даша. – А где у него кепка?
Дед и малыш переглядываются: про кепку они совсем забыли! Дед сдёргивает клетчатую кепку со своей головы и нацепляет её на шевелюру снеговика.
Немного набекрень.
– Теперь похож, – улыбается довольная Даша, – и даже очень-очень!
– А как же ты, дед? – огорчается малыш Ви. – У тебя же теперь голова замёрзнет. И отвалится.
– Ничего, – смеётся дед, – если отвалится, твоя мама мне её обратно пришьёт.
Дед натягивает на седую голову капюшон своей зелёной куртки, малыш берёт Дашу за руку. И все они идут домой – сушиться, потому что от пяток до макушки извалялись в снегу. И их теперь почти не отличить от настоящих снеговиков.
11. Дед и малыш наряжают ёлку
Дед и малыш Ви собираются наряжать ёлку.
– Эта ёлка к нам надолго пожаловала, – говорит дед, гордо оглядывая мохнатую гостью.
– Почему?
– Потому, – отвечает дед. – Потому что она ненастоящая.
Малыш внимательно осматривает ёлку. Ёлка как ёлка: ветки, иголки зелёные.
Красивая ёлка, пушистая.
Малыш пожимает плечами.
– А ты её понюхай, – хихикает дед.
Малыш нюхает: ёлка ничем не пахнет.
– Ну что? Пахнет?
– Не пахнет, – отвечает малыш. – А как она должна пахнуть? В прошлом году ёлка пахла, как мокрая железяка. Она что, железная была?
– Нет, в прошлом году как раз была настоящая, из лесного питомника, – отвечает дед. – А эта ёлка не из леса, а из магазина. Но она от этого не хуже, ведь правда, Вик? Зато сколько лесных ёлок теперь уцелеет! Сам посчитай – каждый год по живой ёлке. Сколько ёлок для тебя уже срубили?
– Пять, – чуть подумав, отвечает малыш, растопыривая на правой руке измазанные фломастером пальцы. – Целых пять ёлок!
– Вот. А для меня – шестьдесят пять! Правда, пять из них у нас с тобой были общие, – подмигивает дед, – а вот две ёлки мы с друзьями наряжали прямо в лесу. Зато теперь у нас, Вик, ёлка навсегда. И уж мы её в этом году украсим на славу!