Но вы-то можете. Доброго утречка.
Третья
Господин волшебник поднимает палочку вверх. Делает пальцами "тррруть". И опускает руки.
Какой он к черту волшебник? Так, фокусник…
Густой колючий туман стекает с подола старомодного пальто, раползается, застелая пеленой мир.
Люди туман не замечают, лишь одинокого пожилого человека, сгорбившегося на лавочке.
– Что случилось? – интересуются одни.
– Вам помочь? – участливо спрашивают другие, вглядываясь в серые глаза. Но завидев туман, одни, другие, третьи вдруг оседают, отступают и растворяются с еле слышным "Ой": смотреть в чужой страх не так-то просто.
Завернутый в старый свитер на коленях у волшебника лежит кот. Рыжий, беспородный, с белыми носочками и коричневым пятнышком вареной сгущенки на носу. Тот самый, на редкость пакостный кот, регулярно гадивший на соседский коврик и в горшки с цветами достопочтимой матушки.
Кот не дышит.
Солнце нещадно палит в затылок. Обгрызенная котом шляпа съехала на бок. Часы отмеряют шагами новую невыносимо долгую вечность.
– Шляпа у тебя дурацкая – беспардонно ворвался в туман чей-то голос.
– Что? – Волшебник поднял голову, озираясь.
– Шляпа, говорю, дурацкая, – повторил некто невидимый.
Шляпа зарычала, оскалилась, отскочила в сторону.
– А-а-а! – завопил тогда голос, – Чуть хвост мне не откусила! Падлюка! Смотри! Вот!
Фиолетовый в зеленую крапинку хвост свесился с дерева, следом показалась обиженная усатая морда: – С тебя мороженное за ущерб!
Волшебник хлопал глазами, схватился за свитер – пустой.
– Хочу сливочное в стаканчике с малиновым вареньем, – командовал фиолетовый кот с дерева, -Ну, волшебник ты или нет?
Волшебник поднял палочку и улыбнулся: впервые за целую вечность. Стаканчики с мороженным падали с неба прямо на головы растерянных людей.
Чудес сегодня никто не ждал. Даже волшебник
Четвертая
Вайла-вайла вунга – господин волшебник делает пальцами «тррруть» и воображаемый друг становится не воображаемым. Они одеваются и идут гулять. От чего не погулять, когда такая прекрасная погода. Солнце выглядывает из-за каждого куста, отражается в каждой лужице, и дает «честное пионерское» вести себя хорошо. Ноги сами идут по мостовой и сворачивают на парковую улицу. Волшебник улыбается, он уверен, ноги знают толк в прогулке. В парке сегодня пусто. Они берут жареных каштанов и устраиваются на лавочке в первом ряду. Осень давно открыла свой занавес. Красавицы березы распустили кудри и завели бесконечные хороводы: налево – направо, налево – направо, налево – направо…Северный ветер налетит рычащим драконом, подхватит то одну то другую, да закружит, алчно срывая золото с тонких ветвей. Золото превращается в листья. Листья превращаются в одеяло. Одеяло укрывает с головой уже засыпающую землю. «Пора», – сонно зевает земля, все глубже зарываясь в листву. «Пора», – выкрикивает утка, отставшая от своих сородичей, взмахивает крылом и пронзает раскрасневшееся небо своим силуэтом. С грустью следит за удаляющейся точкой озеро. «Хорошо наверно быть уткой, которая, обхитрив зиму, улетает в закат», – думает озеро, а нежная кожа его покрывается ледяным гуськом. Утка набирает высоту. Внизу остаются деревья, земля, озеро. «Хорошо, наверное, быть землей, озером или деревом, которому никуда-никуда не надо», – думает утка, ведь впереди у нее долгий тяжелый путь. «Чудесно», – говорит воображаемый друг. «Чудесно», – соглашается волшебник. Навязчивая мысль приходит в его голову. Он притворяется, что никого нет и та, немного поколебавшись, уходит, обещая зайти во вторник. Волшебник делает пальцами «труууть» и снова наступает ночь. Вайла-вайла-вунга.