Я взял кружку, большим глотком допил остывающий чай.
– С будущим?
Человек пожал плечами. Я резко выдохнул. Опять недосказанность.
– Это безопасно? – после недолгого размышления спросил я.
– Кха, – то ли усмехнулся, то ли подавился, то ли крякнул художник, – ты действительно думаешь, что я хочу или даже могу причинить тебе вред?
– Ну, параграф…, – попытался оправдать свой нелепый вопрос уставом.
– Туда куда я тебя отведу параграфы будут не нужны, только разум и сердце.
Я согласился.
***
Путь получился долгим. Человек шёл медленно, отказываясь от всяких моих предложений о помощи. Что удивительно – он ни разу не запнулся, ни одна ветка не полоснула по его лицу, в то время как мне приходилось внимательно смотреть под ноги чтобы не споткнуться о какой-нибудь корень и укрываться руками от хлёстких ветвей раскидистых деревьев.
– Прости меня за любопытство, – непринуждённо переступая очередную корягу обратился ко мне человек, – всё равно прогуливаемся, да чтоб не в молчании. Мне уже без малого под сотню лет, здесь я дряхл и стар, как сама матушка Земля. А сколько тебе лет?
Я решил не усложнять ответ, поэтому назвал свой общекосмический возраст:
– Сто пятнадцать. Эм, – Глазастик быстро перевёл года на местные, – сто один по земному. Ваша планета медленнее вращается вокруг звезды, чем наша.
– Ох-хо! Всё равно прилично, выглядишь то молодцом, совсем не старик.
Против воли, но я рассмеялся:
– Я ещё молод, хочу прожить ещё столько же, а там глядишь и ещё получится сколько получится, – начал отвечать я в подражание человеку, – Здоровье у меня крепкое.
Он поравнялся со мной и нежно похлопал по спине. Как своего сына.
– Молодец, молодец. Так и надо.
Мы шли сквозь лес.
– Мне понравился пихтовый запах, – неожиданно, даже для самого себя, признался я, – очень необычный. Буду скучать по нему.
Человек понимающе кивнул, но ничего не ответил.
– Скажи мне, – спустя какое-то время, не сбавляя шага обратился он ко мне, слегка повернув голову назад, где следом шёл я, – у вас снимают фильмы?
Признаться такой вопрос застал меня врасплох. Фильмы у нас снимали, но большим знатоком кино я отнюдь не был. Да и когда? Всё моё время было занято космосом и мыслями о нём. Так, мог глянуть что-нибудь во время отпуска, если реклама заденет.
– Фильмы снимают. Много, разные, в основном, – я прервался, стараясь подобрать подходящее слово, – зрелищные, для отдыха: боевики, военные, фантастику, бывают драмы, часто комедии, – Глазастик ловко переводил названия наших жанров на человеческий.
Художник кивал. Когда я закончил свой сбивчивый рассказ, он задал ещё один вопрос:
– Наверное, с дальней разведкой у вас дела обстоят не очень? Постоянно пытаются её закрыть, считая неперспективной?
Отвечать не хотелось, ведь дела действительно обстояли паршиво, а это не то, чем можно гордиться перед инопланетной цивилизаций:
– Да, пытаются, – выдавил я опять поразившись тому, как мой собеседник умел видеть то, что обычно прятали за кулисами.
– Трудности есть всегда, – повторил я, стараясь возобновить разговор, потому что человек опять замолчал, – позволь только спросить…
– Какая связь между моими вопросами?
– Да.
– Значит не видишь?
Я покачал головой. Как тут можно увидеть? Фильмы – одно, а разведка – другое.
– Ведь это всё одно и то же. Всё одно. Монада.
Тут Глазастик спасовал, не подобрав подходящего перевода к неизвестному слову. Поэтому я спросил о том, что понял:
– Что одно и то же?
– Фильмы и разведка.
Воспротивиться его словам я не успел. Мы оказались на месте.
– Библиотека, – сказал человек.
Если так, то это была самая странная библиотека из всех, что я когда либо видел. Даже учитывая отличия наших цивилизаций.
Мы стояли около холма, густо поросшего богатой растительностью. Я недоверчиво рассматривал его.
– Когда-то планетарий, в центре города, теперь это библиотека посреди вернувшего своё леса. Большинство наших построек не уцелело, да и не стремились мы сохранить их, когда убивали друг друга, но вот эта, на удивление сохранилась.
Когда обнаружили её, сильно потрёпанную, то восстановили и спрятали под покровом леса. Всё что внутри – собрано уже после войны. И, по крупицам, собирается до сих пор. Находим предметы нашей прошлой жизни и приносим сюда. Это важно. Когда того потребует душа, мы приходим, чтобы найти успокоение, придать стройность и структуру мыслям, выстроить их в цепочку, элемент за элементом и вновь прийти к нашему сегодня.
Я внимательно осмотрел ту сторону холма, возле какой мы встали и решил, что нам надо будет обойти его вокруг, потому что не видел здесь никаких признаков двери или какого-нибудь входа. Однако человек сделал какое-то движение, я не успел уловить его, и прямо перед нами растворился целый пласт земли вместе с травой, камнями и несколькими кустарниками. Появилась стена из толстого стекла и такая же дверь в ней: мутная от грязи и времени, но целая.