Привыкнув всё мерить эффективностью на решение поставленной задачи, как раз тогда я впервые задумался: каков коэффициент полезного действия нашей цивилизации? Насколько плотно прилажены все шестерёнки и как точно они взаимодействуют друг с другом? Нигде ли не проскальзывают? Не застревают? Нет ли лишних шестерней или целых узлов? Правильно ли вообще выстроен общественный механизм?
Замаячивший призрак ответа показался мне жутким, поэтому я просто перестал обдумывать эти вопросы.
Отвернулся.
Переключился на поиск успокоения и вскорости нашёл его. Периферия! Всё это, по большей части, происходит на периферии, в развивающихся странах, каких ещё осталось не мало. Они едва освоили космос, только учатся решать проблемы цивилизованно. Значит это всё лишь затухающие склоки, отголоски былого. Мне повезло родиться в технологичной стране, локомотиве прогресса, самом могущественном куске из того самого лоскутного одеяла. Она могла позволить себе такие экспедиции как наша. Пусть остальные грызутся, рано или поздно мы их воспитаем. Всё образуется.
Всё образуется.
Удовлетворившись этим, с вернувшимся чувством спокойствия, я выключал новости и уходил к себе. Какая война может быть у меня дома, в моей могучей стране?
Нет больше цивилизации.
Успокоение приходило, но оставляло широкий проход для гонимых мною мыслей. Когда я ложился спать, в тот самый промежуток между сном и явью, отогнанные мысли вырывались на свободу. Едва ли осознавая, что я это я, спрашивал себя: как же нам, то есть нашему виду, удалось забраться так далеко в развитии, отправиться, – подумать только! – на другой конец Галактики, не поубивав друг друга раньше? Как мы умудрились запрыгнуть в последний вагон с ресурсами родной планеты, чтобы успеть высадиться на других и забрать ресурсы оттуда? По легкомысленности ли или из-за страха не сделав из этого выводы.
И как так получается, что даже сейчас, когда провозглашён мир без войн, мы всё ещё не можем навести порядок внутри себя, из-за каждого угла ожидая фантом новой войны? И, наверное, даже с облегчением выдохнем, когда он окажется не бестелесной страшилкой, парящей в воздухе, а ступит на землю, обретёт плоть, пусть ужасную, но снимающую тугое напряжение ожидания.
В такие моменты, не успев толком заснуть, я просыпался. Буквально выпрыгивал из последних сил из этого холодного междусна.
Не может такого случится.
Не может.
В тепле каюты, в надёжности корабля, спроектированного лучшими умами, построенного лучшими руками, прослужившего уже сотню лет, в профессионализме экипажа – я находил успокоение. Не может такого случиться!
«Мы справимся!» – говорило что-то внутри меня: «Ведь не можем просто так сгинуть в небытие».
Мы справимся, преодолеем, разрешим. Обязательно.
Может быть, не я буду тем, кто справится, но обязательно найдётся кто-то.
Эти оправдания убаюкивали. С лёгкостью смазанного оружейной смазкой затвора, я проваливался в тёмные мир подсознания.
***
Вспыхнул сигнал. Я пробежался глазами по путеводительной панели. Всё в порядке. Прибыл на место.
Спутник НПНТ 12-471-3 холодным телом нависал надо мной. Надо было перевернуть разведчик брюхом к поверхности. Глазастик послушно выполнил манёвр.
Итак, план прост: просканировать поверхность и направиться к планете. На орбите спутника я не заметил ни одной космической станции. Никаких следов развитой цивилизации.
Я немного замешкался: брать управление в свои руки или довериться автопилоту, удовлетворившись ролью наблюдателя? Но…. Какое тогда удовольствие от полёта?
– Так точно! Никакого! – повеселел я и принял управление, – Во-о-от так, справимся, Глазастик? Как думаешь? Разве что немного…., – я добавил корректировку бортового помощника на уровень пятнадцати процентов. Всё-таки перестраховаться надо, не хотелось бы закончить свой полёт грудой металлолома на безжизненной поверхности спутника.
Тринадцатый вышел на связь:
– По поступившим показаниям мы видим, что вы на ручном управлении с корректировкой пятнадцать процентов, подтвердите.
– Подтверждаю, сектор чистый, звезда умница, спокойная, гравитационных, магнитных волнений нет. Аномальных выбросов частиц не фиксируется. Одна планета один спутник, решил размять косточки.
Диспетчер ответил не сразу, видимо совещался со старшим дежурным.
– Разведчик один, увеличьте корректировку до трети, как поняли?
Пришлось крепче сжать зубы. Какая же треть? Так совсем не чувствуется штурвал, а я…