Но не всюду удивляются, и не каждого эти убытки волнуют: лишь бы мне оклад шел, а там хоть трава не расти. И не растут ни сеяные травы, ни хлеба, ни удои, ни поголовье скота. И допытаться, какой дефицит у Великопетровского совхоза, удается лишь после третьего пришествия: экономист пришел — не знает, старший экономист пришел — не помнит, и только начальник планово-экономического отдела назвала цифру в один миллион и четыреста восемь тысяч. И то после того, как заглянула в «святцы».
Связка из таких привычных понятий, как цифры и факты, давно применяется с тем же подтекстом, что и семья и школа, например, или наука и жизнь, искусство и литература, овощи и картофель, то есть как что-то и двуединое, и в то же время не совсем однородное.
Среди других областей Уральской зоны Челябинская область по производству сельскохозяйственной продукции самая видная, и общая цифра, отражающая процент выполнения плана, как правило, число трехзначное. Факт сам по себе довольно отрадный, но спросить бы у гуся, не зябнут ли ноги: доли той сельхозпродукции в общем котле далеко не равные и в процентном отношении, и по себестоимости, и многие хозяйства, мягко говоря, низкорентабельные. Но почему? Да часто потому, что основная сумма затрат в животноводстве, к примеру, приходится на безучетную заготовку кормов и доходы от них же.
Не счесть забот руководителей заводов, но несоизмеримы и они с заботами руководителей колхозов и совхозов, не знающих ни что такое отпуск летом, ни что такое выходной с апреля до глубокой осени. Один главный агроном, жена которого уехала сдавать экзамены в заочном институте и оставила на его попечение двух орлов младшего школьного, не вынес пристального внимания к своему лицу.
— Что смотришь? Глаза, как у белого кролика? Похоже. Приезжаю вчера домой… Не вчера — сегодня, выходит, если это было во втором часу ночи. И лежит на столе записка: папка, свари нам супу. А из меня повар… Пока разыскал кастрюлю, пока добыл из холодильника мясо, пока чистил картошку — рассвело на дворе. Выключил газ, начертал ниже их каракулей свои: «доварите сами» — и в бега. Вот так мы тут в деревнях: ни в дом раньше полуночи, ни из дому позже пяти. И не за складные речи нам зарплату повысили.
Но некоторые продолжают и повышенные должностные оклады за икс получать в полном размере. А научи бы Игрека помнить, какой в хозяйстве дефицит не только по итогам года, но и квартала, и Зет доискался б до причин убытков. В сельском хозяйстве, что в медицине: главное — знать, от чего лечить, а лекарства найдутся.
Но не всюду можно отделаться однозначным ответом на вопрос, где у коровы молоко. Да и зачастую оно бывает лишь на языке дающего повышенные обязательства, не соразмерные с его знаниями, опытом и способностями, а стало быть, и возможностями. И все же: где у коровы молоко?
— А это опять же смотря у чьих коров, — перемигиваются ольховские доярки. — Если у совхозных, то в наших грелках…
В обыкновенных резиновых медицинских грелках, в трехлитровых стеклянных банках, в эмалированных и алюминиевых бидончиках той же стандартной вместимости. Это у рядовых доярок. Бригадирши оперируют сорокалитровыми флягами, оптом сбывая государственное молоко по базарной цене тут же на дойке. И не важно, чей товар — важно — чей барыш.
Но не пойман — не вор. И не воры они теперь — несуны. И криминала в грелке молока никакого. И не так-то легко поймать этого несуна с поличным. И почему нелегко, работникам карталинской милиции до сих пор, наверное, невдомек. А все очень просто и оригинально: завхоз-дружинник едет в РОВД с просьбой провести рейд по вскрытию хищений молока и уточняет день и время рейда с элементом внезапности, а возвратясь из милиции и прищурив глаз, грозит кривым пальцем дояркам:
— Девки… В середу вас будут с вечерней дойки встречать эти… Так что соображайте.
Хоть кино снимай по такому сценарию. Не снимают. Ни доярок, ни бригадиров. А завхоз и вовсе незаменимый человек, и свой в доску и в органах и в деревне, и ни там, ни там не знают, как его встретить и куда посадить. Не знают, куда, за что и на сколько посадить такого «общественника» и работники прокуратуры, нет на него статей ни в уголовном, ни в гражданских кодексах…
Поступило на совхозный склад три килограмма муравьиной кислоты для обработки ульев против пчелиного клеща. Кислота мгновенно растеклась по титулованным пчеловодам-любителям, а из ста числящихся на совхозном балансе пчелиных семей шестьдесят пять погибло от этого клеща-паразита. Балансовая стоимость пчелиной семьи сотни рублей, но пчел никто не трогал и не расхищал, расхитили муравьиную кислоту, а она стоит копейки, да эти копейки разбрось на три-четыре пая — так и под микроскопом не усмотришь состава преступления…