Естественно. Он будет с дерьмом мешать меня до тех пор, пока я не сломаюсь. Ему хотелось увидеть меня жалкой, чтобы я пала перед ним в слезах и мольбах. Такое поведение удовлетворило бы его эго, ведь нет ничего более волнительного, чем видеть, когда к тебе за помощью приползают на коленях. В такие моменты ты становишься для кого-то не просто богом, ты становишься всем миром. Тем, кто может спасти твой жалкий мир, твою жалкую жизнь.
Грустно. И отвратительно. Айзен тоже понимал это, смотря мне в глаза, но после его слов страх уступил место отчаянию, усталости. Из меня словно за раз вытянули силы, а точнее, стержень, который ни за что бы не позволил мне склониться. Унизиться… но кого я обманываю? Это так не работало. А если быть точной, я не позволю, чтобы это сработало со мной. Ведь мужчине доставляло удовольствие мучить меня подобными словами, наблюдать, как я сопротивляюсь и терплю его издевательства.
Не в этот раз.
Позволив огоньку эмоций погаснуть во взгляде, я подошла ближе, практически к самой границе, удерживающей силы Айзена, и, не разрывая зрительный контакт, упала на колени. Смотря на него с отчаянным спокойствием, не могла не заметить, что азарт удовлетворения заметно угас в глазах собеседника.
Иногда, чтобы победить врага, нужно сыграть по его правилам, так?
– Что? Удивлен? – подавлено уточнила я. – Хочешь, чтобы я умоляла? Хорошо. Насколько низко мне нужно склониться? Насколько низко мне нужно поставить себя перед тобой, чтобы ты снизошел до меня? Думаю, стоило бы расплакаться, чтобы потешить тебя. Но я не смогу заплакать, поэтому скажу то, что ты так хочешь услышать. Я не смогу без тебя, как бы ни пыталась отвернуться, ты будешь заставлять меня возвращаться, и сколько бы раз мы ни пытались убить друг друга, все тщетно. Потому что ты тот, кто привел меня в этот мир, ты жестокий бог моего мира, который будет только забирать и забирать. Ты единственный, кто может спасти меня сейчас. Я готова поступиться своей гордостью и стоять перед тобой на коленях, потому что хочу жить… и ты знаешь это. Я боюсь всего, поэтому мне плевать, чего будет стоить мое спасение. Что мне сделать, чтобы ты снизошел до меня?
Мои слова, конечно, не совсем были правдивы, поскольку я готова далеко не на все, чтобы выжить. Теперь – уже нет. Я как минимум не смогу причинить боль своим близким. Тем, кого люблю. Убить их… своими руками. Отчасти Айзен сделал мне одолжение, убедив в том, что чувства более пугающего и сводящего с ума, чем собственноручное убийство дорого тебе человека, я не испытывала. Даже когда чуть не померла от руки Гина… мне не было так страшно.
Спустя долгое мгновение Айзен тихо усмехнулся.
– Так даже неинтересно, – заключил мужчина и, помедлив, решил перейти к делу: – Что ж, полагаю, сейчас твоя главная проблема – подрывная печать.
– Знаешь, как от нее избавиться?
– Знаю, как ее обезвредить. Точнее, как не дать Кьёраку Шинсую снести тебе голову. Скажи, Хинамори, что является главной движущей силой в использовании кидо?
Серьезно? Нравоучения? Сейчас? Может, поговорим еще про технику безопасности на… да ёп… кхм.
Сжав губы в тонкую линию и мысленно досчитав до трех, я поднялась с колен и усилием воли проглотила грубые слова. Просто дыши. Он издевается, это и коту понятно. Не коту, в смысле Гриммджоу, а коту… да блять, you know. Короче!
Выдохнув, произнесла:
– Уровень реацу, полагаю.
– Верно. Тот, у кого больше реацу, выигрывает.
– Но я не думаю, что мне хватит реацу, чтобы выжечь печать, даже при учете снятия запретной метки.
– Эту печать не удастся выжечь. Для того она и поставлена, чтобы любая манипуляция со стороны жертвы привела к ее срабатыванию. Любое кидо – это соревнование заклинателей, а не заклинателя и жертвы. Понимаешь?
Понимаю. И от этого понимания у меня чуть волосы на голове дыбом не встали.
– Издеваешься?! Предлагаешь, чтобы ты вместо Кьёраку мог снести мне голову?!
Вспышка злости, вызванная, скорее, страхом с моей стороны, оставила Айзена спокойным, он лишь непринужденно пожал плечами.
– Выбирай. Либо я, либо Кьёраку Шинсуй. Но если Общество душ, как показывает практика, готово избавиться от тебя в любой момент, то я не желаю подобного исхода. Наоборот. Мне куда больше удовольствия доставит тот факт, что ты останешься жива, Хинамори. А также мысли о том, что я могу с тобой сделать.
Приехали. Вот и выбирай, что милее: спокойно помереть, или же стать еще более зависимой от Айзена. Даже если другие шинигами, как Юмичика или Тоширо, заступятся за меня, власть нулевого отряда растопчет их мнение, не заметив. Как главнокомандующий, Кьёраку их поддержит. От меня избавятся. Как от угрозы… и дезертира, отказавшегося использовать потаенные силы во имя спасения Общества душ. Не сказать, конечно, что они и так не попытаются этого сделать…
Я не знала, как поступить лучше. Невольно отвернулась от Айзена и зацепила взглядом Гриммджоу, который, продолжая хмуро смотреть в нашем направлении, лишь насупился.
– На меня не смотри. Я тебе тут не советчик.
Да уж действительно.
Переведя дух и сжав кулаки, словно дитя малое, через «не могу», вновь вернула внимание Айзену и спросила:
– Что мне делать?
– Ничего особенного, мне нужен прямой контакт с тобой, поэтому просто подойди и дотронься до меня. Чтобы заглушить печать Кьёраку, я должен наложить на нее идентичную, но сопроводить это сильным всплеском реацу.
С трудом удержав тяжкий вздох и желание закатить глаза, проглотила недовольство. Кто сказал, что все так просто? Хуже наверняка не будет, выбора у меня все равно нет. То есть имеется, но еще более отвратительный и непонятный. Поэтому, чуть ли не скрипя зубами от недовольства, подошла к Айзену. Даже позволила себе мысль, что он разорвет меня своей реацу, едва я окажусь рядом, однако он просто молчаливо наблюдал за мной. В схожей манере решила без комментариев положить ему руку на плечо.
Шумно выдохнув, приготовилась… к чему-то. К чему-то, что не происходило секунду, потом вторую и третью…
– Не хочешь мне ничего рассказать?
Да ебать!..
Удержав мысленный крик от громогласного вопля, я сжала губы в прямую линию, пытаясь сдержать вспышку эмоций.
– О чем?
– Что произойдет дальше?
Я так ему и не рассказывала в подробностях о нападении квинси, только в общих чертах. Можно, конечно, поломать комедию, но время уходило.
– Сюда придет Яхве, разнесет стул, на котором ты сидишь, потом вы с Ичиго возьметесь за руки и попытаетесь победить его. Тебе вроде дыру в груди пробьют и руку оторвут… Но Ичиго с Исидой убьют Яхве. Что-то вроде.
– А что насчет Короля? Кого сделают им, принесут, так сказать, в жертву? Куросаки?
– Тело Яхве. Еще вопросы?
Помолчав долгую минуту, отчего у меня разыгрались нервы, я едва удержалась, чтобы не стиснуть плечо Айзена когтистыми пальцами.
– Хм… – спустя затянувшийся миг молчания удовлетворенно улыбнулся мужчина. – Вот оно как.
– Что? – сразу же напряглась я. – Я знаю эту улыбку, что ты задумал?
– Ничего такого, что ты бы не смогла сделать.
– Сделать?..
– Гриммджоу, у меня к тебе будет маленькая просьба, – игнорируя мои вопросы, обратился к арранкару Айзен. – Чтобы обезвредить печать на теле Хинамори, мне придется пропустить через нее за раз огромное количество реацу. Ей может стать плохо, поэтому, как закончу, отнеси ее чуть дальше в безопасное место. Не хотелось бы, чтобы она, да и ты, попали под горячую руку короля квинси, когда он пожалует ко мне. Ты ведь… сделаешь мне одолжение?
По тому, сколь напряженно и недовольно нахмурился Гриммджоу, можно судить, что от просьбы он не прибыл в восторг. Тем не менее возражать не стал. Не мог. Пойди тут, возрази Айзену.
– Что ж, если мы договорились, тогда…