Шикай… сука…
— Вы не потеряли сознание, это впечатляет, — отметил мужчина, переместившись ко мне, использовав быструю поступь. — Хинамори-сан, прошу извинить Гриммджоу, он не знает, кто вы. Однако у нас есть приказ — вернуть вас к господину Айзену. Даже если вы будете сопротивляться.
— Какая честь… — без единой тени удивления не удержалась я от сарказма, с трудом уже удерживаясь на грани сознания.
Сбежать к Айзену — это, конечно, хорошо, но желание прикрыть свою прекрасную задницу все же не отпускало до последнего. Чтобы ни одна из сторон не могла уж наверняка поставить на мне крест. Уйди я добровольно — окончательно подтвердила бы свой статус предателя. Но вот роль похищенной принцессы произведет совершенно другое впечатление, как минимум оставит мне мизерный шанс, усиленный пылким боем с Гриммджоу при свидетелях.
Если бы я убила Гриммджоу, это, конечно, сильнее укрепило бы уверенность Готея в моей невиновности. Но я переоценила свои силы. Что оказалось довольно опасно. Проиграть бой нестрашно, но, если я проиграю битву, шанса придумать новый план действий уже вряд ли представиться.
Комментарий к Глава 19. «Не ведись на провокации»
Гайз, хеллоу. Следующие главы будут выходить пореже, т. к., чую, после праздников у меня будет жопа на работе, завалы в высоту с Эверест, плюс командировки.
Всех люблю, чмок в пупок:З
Глава 20. «Здесь нет места слабости»
Даже не пытайся сдержать мою свободу
Я пришёл забрать твоё, и я вышел на охоту
Да, я поступаю грязно, я могу быть всегда разным
Захочу: я буду милым или лицемерной мразью
FIZICA — Принц иллюминатов
— Ебанное дерьмо…
Иными словами, я не могла выразить ощущения, с которыми проснулась. Тело не просто ныло, его словно скрутили в мясорубке, а затем выбросили останки догорать на солнце. Кожу жгло от царапин и ожогов, но куда хуже пришлось мышцам. Но несмотря на неприятные ощущения, я не удержалась и, выбросив руки над головой, потянулась, с удовольствием чувствуя, как растягиваются мышцы и хрустят суставы. Зажмурившись и вывернувшись в какой-то букве «зю», я не удержалась от писка, который перерос в ультразвук.
Расслабившись, вновь развалилась на кровати. Кровати. Подушка под головой и мягкая простынь под руками. Как минимум не темница с металлическим ошейником и цепью. Собравшись с духом и приподнявшись на локтях, лежа на животе, уперлась взглядом в серую стену над изголовьем. Не сказать, что светло или темно.
— … хочу сдохнуть… — пробормотала я, упав лицом в подушку. Вытянув руку в сторону и пригрозив пальцем, добавила: — это не буквально!
Наверное, прозвучало как «бубубу», но иного гениального способа оповестить Айзена, что я все же заметила его присутствие, в опухшую голову не пришло. Смех-смехом, однако отрывать лицо от подушки было неуютно, так у меня хоть создавалась иллюзия, что я «в домике». Только прятаться некуда, особенно скрывать эмоции, которые так невовремя накатили вихрем нервозности, из-за которого сжала простынь.
Шумно выдохнув, обернула голову. Постаралась расслабиться, чтобы лишний раз не беспокоить раны. Но стоило бросить взгляд на Айзена, сидящего в кресле напротив, внутри все сжалось от нахлынувшего чувства тоски и страха. Как же… отвратительно. Отвратительно признавать, что я соскучилась.
— Долго так наблюдаешь за мной?
— С тех пор, как тебя принес Канамэ.
— Других дел нет?
— Не хотелось, чтобы по пробуждении ты принялась все громить направо и налево.
— Я не настолько вспыльчивая.
— Серьезно?
— Конечно.
Какой продуктивный разговор. И не поймешь, злился Айзен или же в действительности сохранял абсолютное спокойствие, наблюдая за мной, словно за музейным экспонатом. Хотя, сам напоминал произведение искусства. Ох уж эта его прическа…
Ну а что касалось меня, то из всех достояний античности я больше напоминала мумию, и не потому, что мне оказали медицинскую помощь. Такое чувство, словно ко мне и не притрагивались, с рук слезли грязные потрепанные бинты, где-то остались подпаленные пластыри. Приподнявшись на локтях и обернувшись, убедилась, что на мне надета униформа шинигами.
— Что-то не так? — заметив мое поведение, уточнил Айзен.
— Ну… врача мне не хотели привести? А то кровью чистые простыни испачкала.
— Это моя кровать, так что вполне могу решить, что с ней делать.
Ну и что говорить на это?
— Мне должно… стать стыдно?