— Дай ему время, все образуется.
— Да уже два года прошло…
Чуть не ляпнув «сколько дуться можно», в довесок добавила мысль, что после того, как меня, например, на катану насадили, я пришла в себя довольно быстро. Хотя мои внутренние органы не превращали в жаркое, но…
Оглянувшись и порадовавшись, что хоть удалось до конца, наконец, обставить комнату отдыха в современном стиле с адекватной электрической плитой и, господи боже, холодильником, подумывала теперь стрясти бюджет на кофе-автомат. Хочу капучино, с пенкой, вкусный такой, чтобы кислинкой отдавал… А не это дерьмо из пакетика.
— Хотя, Тоширо еще хорошо держится, — развела я руками, распахнув окно и подставив лицо навстречу прохладному ветру. — Сой Фон, по-моему, не перестает рыскать вокруг меня день и ночь.
— Она приходила к тебе?
— Нет, я просто замечаю слежку за собой до сих пор. Серьезно, почему все думают, что я помогла заточить Айзена ради того, чтобы… чтобы что? Его вытащить оттуда? Я? Серьезно? Одна пойду штурмовать тюрьму?
Чайник засвистел, выплевывая пар из носика, поэтому, принявшись заваривать чай, да вздыхать параллельно, я запоздало обратила внимание, что Рангику умолкла. Смотря на чашку с остывшим напитком у себя в руках, она тихо прошептала:
— Если бы Гин был жив, к нему бы, наверное, также относились… или хуже. Возможно, его бы посадили в тюрьму, учитывая, сколько людей он убил… В какой-то степени ему, наверное, повезло.
— Не ожидала услышать от тебя такое.
— За два года боль успокоилась, но… я не перестаю думать об этом. Наверное, эгоистично желать, чтобы он был жив, даже если бы ему пришлось сидеть в тюрьме, верно? — горько улыбнулась девушка.
О, в таком случае, мы бы с ним там сидели на пару. Что-то подсказывало, молчать о моей искренней причастности к злодеяниям Айзена, парень не стал бы. Так что, спрятав лицо за чашкой, выдержав солидарное молчание, я сделала глоток чая. Чтобы секундой позже подавиться.
— Момо!!! Какого черта ты там прохлаждаешься?!
От громкого оклика, донесшегося с улицы, у меня аж сердце прихватило. Чай обжог язык и нёбо, пришлось выплюнуть напиток и скривиться, едва не замычать от того, что кипяток еще и на руку попал. Пересилив желание выпустить чашку из рук, чтобы потом не убирать пол, я преисполнилась достаточным гневом, чтобы уверенно выглянуть в окно и заорать в ответ:
— Чего ты разорался, патлатая мразота?! Дай мне чай попить спокойно!
— Работа себя не сделает, тупица, я что ль за тебя отчеты должен перепроверять?! — крикнул в ответ Синдзи.
— Это твоя работа, ебанько! На кой хрен ты вообще согласился идти ко мне в лейтенанты, когда несколько капитанских мест свободно?! Там бы и устанавливал свои правила, с моим отрядом такое не прокатит!
— Это мой отряд, я был капитаном намного раньше тебя! Это дело принципа смотреть, как твоя лживая морда не намудрила еще чего!
— Ты должен смотреть за тем, как старшие офицеры сдают план-заказы на работы, а не за моим прекрасным лицом! — взвизгнула я, метнув в Синдзи чашку с кипятком, от которой он, к сожалению, сумел увернуться.
— Ты вообще с головой дружишь?! — вспыхнул мужчина. — Это имущество отряда, нас страховая из-за тебя скоро в черных лист внесет!
— Пусть встанут в очередь, у меня!..
— ДА ЗАТКНИТЕСЬ ВЫ ОБА!
Гневный оклик Окиты, разнесшийся, наверное, не только над территорией пятого отряда, но и над Серейтеем, заставил нас с Синдзи захлопнуть рты. Не удивлюсь, если офицер уже попивал корвалол, потому что мы с лейтенантом жили, как кошка с собакой, и в любой подходящий момент пытались выцарапать друг другу глаза.
Естественно, на этом наша перепалка не завершилась. Пытаясь перекричать друг друга жестами, накладывая на это чтение по губам, я в конечном итоге адресовала мужчине несколько средних пальцев, после чего закрыла окно.
Должности капитана, как говорится, радовалась я до того момента, пока начальство в добровольно-принудительном порядке не представило мне вот это патлатое ебанько в лице нового лейтенанта. В тот момент, наверное, я прочувствовала всю боль, что меня ждала от столь… блять, ну, интересного решения.
Статус вайзардов еще долго являлся предметом для дискуссии Совета 46-ти, восстанавливать их в звании старейшины не решались по той причине, что бывшие шинигами все еще могли таить на них обиду и в итоге прийти по их души. Но как минимум у Синдзи обида таилась куда сильнее на Айзена, и на меня, учитывая, что последняя наша встреча оставила ему небольшой ожог на лице. Подали его роль лейтенанта под соусом наставничества и помощи в несении нелегкой капитанской ноши. На самом деле, как я поняла, это был дополнительный ограничитель моей свободы действий.