Переглянувшись с Юмичикой, не могла не отметить искру страха, промелькнувшую в его взгляде. Но не от дурных новостей, а, скорее, потому что его присутствие могло не быть секретом. Ох, парень, спешу тебя разочаровать.
Поднявшись и закутавшись в халат, я не без дурного предчувствия подошла к двери. Дотронувшись до нее, на мгновение замерла, ощутив внезапно нахлынувшую слабость. Пальцы дрогнули. Черт… взглянув на правую руку, прячущуюся под перчаткой, отметила, что дрожь не собиралась уходить из-за волнения, которое оплело сердце тугим узлом.
Раздраженно выдохнув и отворив наполовину створку двери, ожидаемо обнаружила человека в черной униформе, скрывающей лицо.
— Адскую бабочку нельзя было прислать? — не скупясь на недовольство, полюбопытствовала я.
— Прошу простить за беспокойство, однако главнокомандующий созывает срочное собрание капитанов. Бараки первого отряда были атакованы неизвестными, есть убитые и пострадавшие.
Сука… нападение на первый отряд. Не сразу на Серейтей. Я совсем забыла о том, что квинси нанесут предупредительный удар, а не обрушат свою мощь в первое же нападение. Тогда получается, что все мои попытки сберечь как можно больше своих людей?.. Блять!
— И… — неловко протянул незваный гость, поежившись от взгляда, которым я обожгла его. — Всех старших офицеров также созывают в штабы отрядов. Это… все.
Мысленно досчитав до трех, захлопнула дверь перед носом у шпиона, с трудом удержавшись от того, чтобы вложить в удар максимум силы. Иначе бы появилась еще одна дыра в бюджете по страховой.
Сука, неужели я и здесь проебалась? Конечно, могла сказать главнокомандующему о скором нападении квинси, но струсила. Ведь и так каждое мое слово и поступок рассматривали под микроскопом, пытаясь отыскать связь с Айзеном, убедиться, что я продолжаю быть частью его плана. Заставить Серейтей переполошиться из-за ложной тревоги — почему нет? А если она окажется не ложной? То откуда я узнала, что нападут квинси? Никак иначе, чем Айзен сговорился с ними, верно? Так?..
Черт, черт, черт… Ничего не получалось. Все трещало по швам. И не на кого положиться, нет никого, кто стоял бы выше меня, кто бы сказал, что все хорошо, не о чем переживать. Что у него есть план…
План… план здесь только один. Выжить любой ценой. Сохранить жизни своим людям. Тем, кто мне любим. Вот твой план, Момо. И ты должна следовать ему до конца. Что бы ни случилось.
Лицемерие. Что за поганое лицемерие? Наверное, мои возмущения не к месту, но почему вместо того, чтобы готовиться к нападению, я должна присутствовать на похоронах лейтенанта Сасакибе? Почему всех капитанов и лейтенантов согнали сюда, хоть и на час? Я едва не опоздала на этот парад почтения, Синдзи орал на меня, словно на упрямую тупую собачку, которая отказывалась выходить из конуры. Мне едва хватило самообладания, чтобы не сорваться на нем.
Затем это бестолковое собрание капитанов… хотя, как, бестолковое? Не бестолковое, конечно, но когда Маюри объявил, что нападавшими оказались квинси, мне стоило недюжинных сил сдержать маску холодной сосредоточенности на лице.
Общая мобилизация. Подготовка к сражению.
Дьявол… что ж делать-то? Ну, понятно, конечно, что делать, но… Сейчас это делать придется мне. Никто не поведет меня за ручку, не успокоит, не навешает лапшу на уши, лишь бы меня перестала бить нервозная дрожь. Вот она, блять, ответственность, и от осознания, какой пиздец нас ждет, становилось хуже. И рассказать я не могла. Если бы поверили, то тогда бы уже себя подставила под удар, а у меня и так невидимый камень предательства на шеи висит мертвым грузом. Да, я чертова трусиха, мне своя шкура дорога не меньше, чем тех, кто мне дорог… и что?! Что с того?! Все такие благородные что ли, а?!
Мне нужно с кем-то поговорить… но мне не с кем. С Тобимару разве что, но это все равно, что общаться со своим отражением, ему тоже страшно, он боится не меньше, потому что страшно мне. Даже если он будет улыбаться, притворяться, я все равно пойму…
Есть только один человек, с которым я могу быть максимально честной и откровенной, но… нет. Нет и точка. Я уже полгода не общалась с Айзеном, и не только из-за желания обрести свободу от его личности, завязать, что называется, как наркоман с героином. Чем чаще я выходила с ним на связь, тем страшнее становилось дерьмо, происходящее с моим внутренним миром. Если поначалу визуально небо застилали облака с фиолетовым отблеском, то сейчас оно словно преломлялось какой-то иллюзией, напоминающей эффект битого стекла.
Но и не это главное. Чем больше проходило времени со дня его заточения, тем сильнее во мне разгорался страх. Поначалу меня не напрягали его угрозы, я их как-то всерьез не воспринимала, но мимолетно брошенные фразы, намеки между строк — вот что стало вызывать волнение. Он никогда не простит мне удар в спину. Даже несмотря на то, что сам столько раз поступал схожим образом…