Понимание, что меня затягивала к себе воля ада, вызвало столь дикий всплеск страха, что первые секунды я лишь пыталась уцепиться за что-то, царапая булыжники и куски стен когтями, сдирая их в кровь. Боль отошла на задний план, я не чувствовала ничего, кроме всепоглощающего ужаса, который пожирал меня так медленно, что любая пытка показалась бы благословением.
В ад… прямо в ад? Сукины вы дети, серьезно?! Это же билет в один конец!!!
— Хинамори-сан!
— Девка, ты что там творишь?! Закрывай эту гребанную дыру!
— Я не могу!.. Она не закрывается… я не могу отменить банкай!
— Черт, держись!
— Гриммджоу, подожди!
Но оклик Куросаки не долетел до арранкара, который, едва подступившись ко мне, чуть не подлетел на воздух в огненном вихре из-за Сё: нэцу. К счастью, его задело лишь слегка, подпалило хвост, как говорится… но мне-то от этого что?!
— Черт! — понимая, что действовать нужно быстро, Ичиго понесся следом, но в отличие от Гриммджоу, замахнулся для атаки с криком: — Натяните цепь, Хинамори-сан!
Схватившись за металлические звенья и исполнив просьбу, под оглушительный крик «Гецуга Теншоу», моя надежда на спасение разлетелась, как и реацу парня, не оставив даже от столь мощной атаки на цепях ада ни следа.
Метр, второй… до пропасти, из которой не было возврата, оставалось совсем немного. Пытаясь самостоятельно хоть замедлить неминуемую гибель, я уперлась ногами в огромный валун на моем пути и уцепилась рукой за кусок стены. Но лишь усилила боль, словно все мои внутренности теперь вытягивало через цепь, ребра трещали, мышцы рвались. Еще немного, и меня просто сломает, поэтому, вцепившись свободной рукой в цепь, я сквозь нарастающую истерику закричала:
— Тобимару, отменяй банкай! Прошу, Тобимару, хватит! Отменяй его!
Но в ответ тишина. Он меня не слышал. А я — его.
В голове звенели голоса, неутихающие вопли, которые лишь нагоняли ужасам, душили неминуемым исходом смерти. Чем-то похуже, чем просто смертью. Сердце грозилось выскочить из груди, проломить ребра, и спастись от участи заложника ада. Слезы обжигали глаза. Нет… нет, нет, неужели я так умру?! Я не хочу отправляться в ад, пожалуйста! Господи! Блять, только не это! За что?! За что вы это сделали со мной?!
Ненавижу! Ненавижу вас! Я не хочу так умирать!!!
— Пропускай через цепь реацу.
Опустившись рядом со мной на колено и накрутив цепь на руку, другой рукой Айзен вцепился в звенья у моей груди. Его появление стало для меня сродни снегу в середине июля, и на мой непонимающий взгляд мужчина с пугающим спокойствием и строгостью повторил:
— Пропускай через цепь реацу.
Последовав своему же совету, Айзен пустил свою энергию по металлическим звеньям, да с таким напором, что на мгновение возникло чувство, словно в грудь вонзили кол. Воскликнув от боли и запищав, я поняла, что если не сделать, как он говорит, мне конец. Мне в любом случае конец, поэтому, панически ухватившись за последнюю надежду, сосредоточилась на реацу, направляя ее в заданном направлении.
Но хватило меня на пару секунд. Потому что от потока, который Айзен пропускал сквозь цепь, пытаясь разорвать ее, у меня не просто дух перехватило. Легкие сжало, голову словно в тисках сдавливало, кости трещали под давлением, к горлу подкатывала не только тошнота, но и кислый металлический привкус, вырвавшийся изо рта сдавленным криком и каплями крови.
Пять метров… четыре…
— Хватит… ты убьешь меня… хватит…
Давление в глазницах возросло, под черепной коробкой кровь пульсировала так, словно там копошились мыши, пытаясь прогрызть выход. Дышать невозможно, страх и боль, крики, заложившие уши… мое сердце вот-вот не выдержит… слишком больно… слишком… хватит, остановить, дай просто умереть, просто убей меня! Я не вынесу этого, не вынесу! Прошу тебя!
За раздавшимся над ухом раздраженным криком, послышался металлический звон. Последний рывок, максимум вложенных сил. Сумев разорвать цепь, Айзен находился в миллиметре от того, чтобы с тем же успехом разорвать и нить моей жизни.
Едва металлические звенья перестали соединять меня с волей ада, которая скрылась за стянувшимся разрывом, трансформация банкая слетела прахом с моего тела. Разве что рука по привычке осталась единой с занпакто.
Но меня это, блять, вообще не волновало.
Не ощущая более натяжения, я упала на землю и, инстинктивно сжавшись в позе эмбриона, обхватила голову руками. Я боялась сделать хоть вдох, открыть глаза. Тело парализовало от крупной дрожи и слабости, а внезапная тишина после криков из преисподние показалась какой-то пыткой.