Здесь даже света нормального нет.
Честно говоря, под впечатлением от знакомства с подземными уровнями тюрьмы, я ожидала увидеть массивные ворота, цепи, десятки печатей, но вход в камеру Айзена выглядел до ужаса обыкновенным. Тяжелая металлическая дверь, печати, замки. Но ничего экстраординарного. Даже не знала, бояться или радоваться.
Почему я нахожусь здесь? Почему я не могу, наконец, начать спокойную жизнь? Хоть немного побыть счастливой, вздохнуть с облегчением. Буквально час назад, находясь в объятиях Юмичики, поддразнивая его, я чувствовала себя… да, счастливой. Даже когда во внутреннем дворе принялась ругаться с Синдзи, тоже ощущала частичку тепла и спокойствия.
Это нечестно. Нечестно до такого, что от отчаяния и бессилия слезы наворачивались, но и на то, чтобы заплакать, сил не хватало. Меня словно ободрали до нитки и выбросили на улицу. От моего доверия к людям уже ничего не осталось. Точнее, уже вряд ли что-то останется…
— Почему вы это делаете?
Мне искренне было любопытно, с чего вдруг Кьёраку решил исполнить данное Айзену обещание. Сдержать слово. И пока мы находились одни, оставленные только отрядом кидо, но и, казалось, всем миром, я не упустила возможность задать интересующий вопрос.
— Возможно, мои слова покажутся абсурдными. Но я бы хотел увидеть когда-нибудь в Айзене своего союзника.
Своего, значит. Любопытно. Ответ Кьёраку не удивил, показался вполне логичным, но слегка наивным, наверное.
— И тем самым нажить врагов в лице остального Готея? Едва Айзен окажется на свободе, он попытается установить свои правила. На что вы вообще рассчитываете?
— Рассчитываю не спешить с выводами, — уклончиво отозвался мужчина и, помедлив, с пугающим спокойствием полюбопытствовал: — Куда сильнее меня удивляет твоя позиция, Хинамори-чан. Мы ведь оба понимаем, что ты была предана Айзену. Неужели ты отвернулась от него только из-за офицера Аясегавы?
Если это не лишнее напоминание, что он понял, где мое слабое место, то в чем смысл спрашивать о подобном? Банальное любопытство? Или же удивления от того, что я могла сменить приоритеты не только из-за… парня. Ведь своим жестоким поступком Айзен в первую очередь попытался подавить мою волю, подчеркнуть, что я его вещь и не имею права принадлежать другим, не имею права выбора.
Я вонзила Айзену нож в спину не только потому, что он пытался убить моими руками Юмичику. А потому, что с самого начала хотела прыгнуть выше головы. И это означало не только стать физически сильнее или обучиться мощным кидо. Обыграть своего бога, заставить его признать меня — вот что это означало… Поиметь не силу, а власть.
Даже забавно. Чем сильнее и властнее ты становишься, тем больше людей от тебя отворачиваются. Айзен тому прекрасный пример. А теперь и я на собственной шкуре это прочувствовала. Я добилась желаемого, но практически все отвернулись от меня.
Грех жаловаться.
— Если переживу эту встречу, я хоть… не зря ее переживу? — едва пряча нервозность, уточнила я.
— Если бы все зависело от моей воли, то, прости за грубые слова, Хинамори-чан, но ты бы сидела в соседней камере с Айзеном.
— И что вас останавливает?
— Тот факт, что для Готея сейчас это непозволительная роскошь. Мы лишились многих за последние два года, и если выбирать, пожертвовать репутацией или… опять же, еще сильнее пожертвовать репутацией, привлекая к возможным битвам преступника… Боюсь, что мне голову отгрызут. И не только собственные капитаны.
То есть посадить меня под замок, а потом, при удобном случае, использовать для «защиты Общества душ», Кьёраку не мог, иначе это ударит еще большей репутационной проблемой. Освобождение Айзена ему и так до конца жизни, видимо, припоминать будут.
— Как только войдешь внутрь, мы будем вынуждены запереть тебя на час, — продолжил мужчина. — Самое главное — не заходи в круг, огороженный печатями, и тогда все будет хорошо. Эти печати ограничивают зону действия его силы, сам он прикован к стулу.
Звучит обнадеживающе… хотела бы я сказать, но на нервной почве так и тянуло вбросить глупую шутку. К счастью, не хватило сил даже натянуто усмехнуться, а когда Кьёраку принялся отпирать дверь, мне стало дурно. По телу пробежала дрожь, колючее волнение растеклось по груди, из-за чего дыхание сбилось. Я словно оказалась на месте гонца, которого отправляли сообщить плохую новость деспотичному жестокому правителю.