Всё плохо
Миловицкий вошёл в помещение штаба - по-обычному громко хлопнула дверь, что ж она так всегда стучит, - но комната пустовала, несмотря на не самое раннее утро. Вечно этих двоих нет на месте... Ну и ладненько.
Он по-хозяйски вздёрнул жалюзи, включил вентилятор - тот бодро зашумел за своей решёткой в стенке. Ну вот, другое дело. Теперь помещение выглядело жилым, а таким и должно быть помещение, если проводишь в нём большую часть дня. Тем более это ценили и посетители - особенно те, что после допросов под началом Кедрова; им эта комната наверняка казалась оазисом. Это было на руку, и Миловицкий никогда не разрушал этого их впечатления. «Чаю, кофе, чего покрепче? Ну что вы, что вы, мы же оба с вами люди, оба человеки... Давайте просто поговорим по душам». Многие из них приходили сюда и позже, уже по собственной инициативе, и рассказывали интересное. Надо же, в конце концов, оправдывать гордое звание Секретариата по связям с общественностью, пожалованное лет десять назад, ещё на заре Эпохи.
Вполголоса напевая песенку без слов (откуда взялась в голове, уже и не вспомнишь), Миловицкий окинул взглядом комнату: надо бы перетасовать кой-какие бумажки, раз всё равно никого нет. Он, естественно, доверял коллегам, но без свидетелей всё же лучше... Кстати, а вот этой папки на его столе вчера явно не было.
Присев к столу, он мельком пролистал стопку - какие-то незнакомые и едва знакомые имена, циферки столбиками... Похоже, что-то из смежного ведомства, так, с наскока не разберёшься. Свободной рукой Миловицкий потянулся за сотовым, одновременно прикидывая, кто вчера уходил последним.
- Кииир? - протянул он. - А что это тут за папочка на столе? Подписать надо? От Верховного? - он невольно снизил голос. - Срочно? Понятно, - быстро пролистав в конец, Миловицкий открыл последний лист. - Ну, слушай, тут же больше никто не подписался. Потом распишешься? - он помолчал немного, слушая ответ. - Ладно... Но только ты распишись, хорошо? А не как обычно.
С той стороны заверили - несколько высокомерно, но доброжелательно, - что конечно же. Вернётся - перехватит в аппарате, где оно там будет на тот момент, и подпишет, ему это легче лёгкого.
(В том, что легче лёгкого, Миловицкий не сомневался - он сомневался, что Кирочка вообще станет утруждать себя этим).
Но ладно. Настаивать он не стал и положил трубку. С Эрлиным лучше не ссориться - и из-за Верховного, и просто лучше не надо.
Да и что такого - Кедров вон тоже то и дело манкирует. На половине, наверно, документов стоит одна, Миловицкого, подпись, там, где должны стоять три (без его никак: он же здесь формально первый). Не то чтоб это волновало - с чего бы, право слово, - но иногда он слегка досадовал: как-то всё же неправильно.
Ладно, это мелочи. Миловицкий пролистал было стопку ещё раз, чтобы хоть понять, что он сейчас собирается подписывать, но тут сотовый зашёлся звоном уже сам. Миловицкий подхватил его.
- Да? - и тут же напряжённо вслушался. - Срочно?
- Как можно срочнее! - почти испуганно повторил телефонист.
- Сейчас буду.
Отключив телефон, он пробежал взглядом бумагу в попытке всё же вникнуть в смысл слов, но буквы уже разбегались перед глазами, и мысли были совсем о другом. Чёрт с ним - Миловицкий откинул последний лист, наскоро расписался. Не ксива же это какая-нибудь, в конце концов. Тут дело куда поважней: Сам всё-таки вызвал.
Верховный сидел на кровати, укутав колени клетчатым шерстяным одеялом. Он выглядел заметно хуже, чем пару месяцев назад, - в начале декабря у Правителя вдруг резко испортилось самочувствие, и Миловицкий не видел Его с тех пор - но по-прежнему могуче, как огромный хищный кит, выброшенный на берег: не стоит подходить близко, пока он не сомкнул глаз.
Услышав, что вошли, Верховный повёл головой.
- А, Юрий, - отметил Он, но, кажется, только для себя, ещё не разговаривая с Миловицким.
- К Вашим услугам, господин Правитель, - он слегка отступил от дверей вглубь комнаты и сразу же остановился.
- Поди сюда, - Верховный приглашающе кивнул. - А что это ты не появляешься? Давно я тебя не видел.
- Простите, господин Правитель, Вы не звали, и я подумал...
- Во-первых, мог бы сам догадаться, - перебил Верховный. Теперь Он смотрел на Миловицкого то ли изучающе, то ли уже осуждающе. - А во-вторых, я тебя звал, Юрий.
Миловицкий недоумённо замолчал, судорожно прикидывая, на каком этапе возникла ошибка (и была ли ошибка вообще) и что, исходя из этого, отвечать. Верховный выжидающе глядел на него какое-то время, потом кивнул второй раз - на стул у кровати (странно, что он стоял вот так, разве что кто-то был уже утром).
Миловицкий торопливо приблизился, присел на краешек стула.