Соответствующие службы – от карантинных до миграционно-колониальных – поначалу делали страшное лицо и производили на свет божий многочисленные запреты, ограничения и санкции за их нарушение или невыполнение. Но, когда поток туристов превратился в полноводную реку, став существенной статьёй дохода не только для местных проводников, разумно решили, что раз уж запретить не получилось – самое время возглавить. В итоге Замануха получила официальный статус кандидата во внешние колонии с классификационной категорией «туристический объект», а жители статус колонистов. С чем их незамедлительно и весьма помпезно поздравили и тут же вменили в обязанность предоставлять всю соответствующую документацию и, само собой, платить налоги и другие законные сборы.
Но Замануха не была бы Заманухой, если бы и тут не выкинула очередной фортель. Вдруг обнаружилось, что загадочное Место время от времени перемещается и притом в совершенно хаотичном порядке. Всё чаще и чаще потратившие немалые средства на путешествие к заветной цели туристы возвращались домой с чувством горького разочарования и обманутыми надеждами. Всё меньше становилось спецрейсов на планету, всё малочисленнее её постоянное население. А когда вдобавок ко всему из расщелин и тоннелей полезло нечто хтоническое и агрессивное, бурная и полноводная река жаждущих приобщиться к новому чуду света иссохла до размеров небольшого капризного ручейка.
Иссохла, но не иссякла.
Нога предательски дрогнула и всё же соскользнула с пологого, даже на вид ненадёжного выступа. Дмитрий мгновенно покрывшись холодной испариной, успел перехватиться руками за торчащие из стены на уровне глаз камни и замер. Зачем-то посмотрел вниз и наткнулся на испуганный взгляд карабкающегося за ним носильщика-шерпа. Представил, как падает на него, и они втроём – Дмитрий, шерп и рюкзак – нелепо кувыркаясь, летят на дно расщелины.
«И почему я решил, что он шерп? – несвоевременная мысль осторожно постучалась в черепную коробку. – Вроде, и не похож вовсе. Или похож?»
– Ты мне так и не ответил, дядя Дима.
Осторожно, стараясь не нарушить шаткого равновесия, Дмитрий поднял голову. Яса сидела на таком же точно выступе метрах в трёх выше и не только не собиралась падать, но ещё и ногами болтала. А ещё она лыбилась. Не улыбалась, а именно лыбилась, наблюдая за тем, как мужчины изо всех сил стараются удержаться на наклонной плоскости. Дмитрий мысленно чертыхнулся, в сотый раз пожалев, что так легкомысленно отнёсся к сборам, совершенно не подумав про альпинистское снаряжение.
И когда это они перешли на ты? Наверное, после того случая.
На них напали только однажды. На самом деле нападением это назвать сложно, но то, что там произошло во многом изменило отношение Дмитрия и к его положению, и в особенности к Ясе.
Это случилось примерно через час после того, как они вошли в первый тоннель. Тот был достаточно широким, света и воздуха хватало, чтобы не задохнуться и не включать фонари. Но идти Дмитрию всё равно было тяжело. Вездесущий мох, покрывавший стены, пол и потолок тоннеля, люминесцировал жёлтым с оранжевым отливом. Под ногами омерзительно хлюпало, а лёгкие уже начинали подавать мозгу недвусмысленные сигналы, что-де атмосфера здесь хоть и не ядовитая, но и далеко не лечебная. Яса шла первой, легко перепрыгивая через небольшие, натёкшие сто стен и потолка лужицы, и без умолку болтала.
За прошедший час, сам того не желая, Дмитрий успел узнать и про потерянную в соседнем тоннеле серёжку (между прочим, золотую!), и про лопоухого щенка, которого Яса с таким трудом выменяла в порту, а он вырос, убежал, и паучий червь его слопал (тут Дмитрий серьёзно напрягся), и про отца, и про обоих братьев. Про то, что генератор у них давно сломался, а нового на планете днём с огнём не сыщешь. Про жадных и трусливых туристов, которых её брат сопровождал месяц назад (на этом месте Яса замедлила шаг, обернулась и бросила на Дмитрия многозначительный взгляд), и про…
Замыкающий их небольшой отряд носильщик ойкнул. Негромко, но как-то нехорошо. Не ойкают так люди, просто оступившись или попав ногой в лужу. Дмитрий обернулся чисто рефлекторно, ещё не ожидая ничего плохого, и явственно почувствовал, как шевелятся волосы на голове.